Они открыли огонь, пока она бежала. Нита выскочила в коридор и завернула за угол к лифтам. Не став дожидаться лифта, она продолжила бежать, ворсистый ковер проминался под ногами, а белые стены проплывали мимо.
Она накачала свое тело адреналином и кортизолом, недавно укрепленные мышцы толкали вперед быстрее, чем когда-либо раньше. Нита пробежала по коридору и нырнула на лестничный пролет, чуть не споткнулась, полетела по ступенькам вниз, но удержалась.
Позади распахнулась дверь на лестничную клетку, раздался грохот выстрелов, отразившийся от зеленых бетонных стен.
Нита нырнула на другой этаж.
Рванула по петляющему коридору мимо еще одного ряда дверей, больше присущего гостинице, чем жилому комплексу.
Одна из дверей открылась.
Глаза Ниты расширились, когда в коридор вышла женщина в белом плаще, с планшетом в руке и сумочкой, перекинутой через плечо. Наверное, строительный инспектор или агент по недвижимости.
Она заморгала, увидев Ниту.
– Эй, вам нельзя здесь находиться.
Нита оттолкнула ее и нырнула в открытую дверь.
Сзади раздался пистолетный выстрел.
Нита вздрогнула.
Женщина, закричав, упала на пол, кровь залила ее белое пальто, сумочка выпала из рук, а содержимое рассыпалось по ковру, быстро перестававшему быть бежевым. Тюбик губной помады отскочил Ните в кроссовку.
Нита не остановилась.
Промчалась через всю квартиру, из которой вышла женщина, прямо к окну. Вырвала защелку и распахнула окно. Сначала Нита спрыгнула на этаж ниже, а потом на тротуар.
И снова побежала.
Неужели они посмеют погнаться за ней на улице? Ведь тут больше свидетелей и потенциальных жертв. Но тут мысли Ниты вернулись к женщине, получившей пулю вместо нее, и уверенности поубавилось.
Надо было прекратить погоню, пока не пострадало больше людей. Это означало, что следует либо убить преследователей, либо спрятаться. Убийство казалось более рискованным решением – двое против нее одной. Так что Нита нашла люк, подняла крышку и, цепляясь за лестницу, спустилась в канализацию и закрыла крышку, которая изнутри показалась гораздо тяжелее.
Нита пыталась дышать ртом, потому что внутри воняло, но в итоге пришлось почувствовать канализацию еще и на вкус. Темнота была кромешная, ни луча света – изменять палочки и колбочки для лучшего обзора смысла не имело. Руки скользили по холодной металлической лестнице, и теперь, остановившись, Нита осознала, насколько взмокла от пота, как громко колотится сердце в ушах, как быстро кровь носится по телу.
Сглотнув, Нита крепче прижалась к лестнице.
Над ней раздался характерный хруст шагов.
– Куда? – спросил мужчина.
Нита прищурилась. Она полагала, что главным был он, как старший, но, похоже, она ошибалась.
– Голд, в какую сторону? – повторил мужчина.
– Заткнись, Дэниэль.
Подошвы скребли по тротуару. Послышался шорох.
Свет обрушился на Ниту сверху.
– Попалась. – Шарф, прикрывавший лицо Голд, вытянулся от возникшей под ним улыбки.
Мужчина схватил Ниту за волосы и вытащил из канализации. Нита закричала, когда кожа на ее голове оттянулась. Волосы человека не способны удерживать все тело на весу, кожа начала рваться, кровь потекла по лицу и между глаз. Не обращая внимания на рвущиеся волосы, Нита потянулась к рукам, удерживавшим ее, и пыталась ослабить их хватку, но другая пара рук схватила ее руки и заломила за спину.
Тротуар царапал колени, тянуть за волосы перестали, а руки Ниты оказались крепко связаны. Нита посмотрела в лицо Голд.
Та ударила Ниту рукоятью пистолета по щеке.
Боль, резкая, дикая, обжигающая, полыхнула в венах Ниты и рикошетом пронзила череп. Она открыла рот, и из него потекла кровь.
– Привет, исцеляющаяся девчонка. – Голд постучала ногой по земле. – Веселенькую погоню ты нам устроила.
Вдалеке ревели полицейские сирены. Ните стало интересно, не позвал ли кто на помощь, услышав выстрелы. Дом, который она выбрала, пустовал, по крайней мере предполагалось именно так, но это не относилось к остальным зданиям вокруг. А выстрелы наделали шуму.
Глаза Голд были холодными.
– Ты доставила порядочно неудобств.
Нита прищурилась.
– Почему? Потому что пришлось убить свидетеля?
Голд фыркнула.
– Будто тебя это волнует.
– Что это значит? – рявкнула Нита.
– Все вы, сверхъестественные, одинаковые. Монстры насквозь. Даже те, кто не должен убивать людей, чтобы выжить.
То, как она произнесла слово «сверхъестественные» – насмешливо и с ненавистью, – заставило Ниту вздрогнуть. Она знала, есть люди, которые ненавидят сверхъестественных. Нита выросла на ужасных историях о Программе истребления сверхъестественных – огромной, очень популярной группе ненавистников, и видела, как множество людей говорили с экранов телевизоров о евгенике и необходимости исключить сверхъестественное из генофонда. Но знать о существовании ненависти или видеть ее по телевизору не то же самое, что столкнуться с ней лицом к лицу.
В общем-то, Нита не собиралась отрицать тот факт, что стала превращаться в монстра, а может, всегда им была. Но также она практически не сомневалась, что это вытекало из ее жизненного опыта и не имело никакого отношения к сверхъестественному началу.
– Хм, интересно, чем ты отличаешься? – выплюнула Нита. – Убиваешь людей только потому, что можешь.
– Не потому что могу, а потому что у меня есть приказы. – Голд одарила ее резкой и жестокой улыбкой. – Фабрисио сказал, что ты умрешь, значит – умрешь.
Фабрисио.
Снова.
Мерзкий маленький чертов крысеныш.
Она должна была добавить в его сок больше яда.
– Сколько бы он тебе ни платил, я могу удвоить сумму, – солгала Нита.
Голд фыркнула.
– Ничто, чем ты смогла бы мне заплатить, не стоит того, чтобы оказаться на плохом счету у «Закона Такунана».
«Закон Такунана». Фирма отца Фабрисио. Та самая, о которой он сказал: «Не хочу иметь ничего общего».
Нита тогда ему и не поверила особо.
Голд взвела курок.
– У нас с ними довольно тесные отношения, к тому же взаимовыгодные, и мы не планируем разочаровывать их.
Давление на руки, связанные за спиной, усилилось, и Нита оскалилась. Голд совершила серьезную ошибку, решив, будто сможет тягаться с Нитой.
Нита хоть и связана, но кое-что сделать все еще может. Она напрягла мышцы горла так, что ротовая полость онемела.
Затем плюнула в Голд желудочной кислотой.
