Нита кивнула, у нее немного сдавило горло.
Мать положила руку ей на плечо, сжимая слишком сильно. Предупреждение. Матери не понравилось, насколько Куиспе стала близка к Ните.
– Пойдем, Нита. С этим мы закончили.
Нита медленно поднялась и кивнула Левески и Куиспе.
– Я надеюсь, моя фотография с объявлением о розыске в новостях больше не появится?
– Конечно. – Левески нахмурился. – Мы хотели тебя допросить. Мы допросили.
Нита, кивнув и ничего не ответив, просто пошла к выходу из помещения, когда мать указала ей на дверь.
А та радостно помахала детективу и агенту рукой:
– Хорошего дня!
И потащила Ниту по коридору. Никто за ними не последовал.
Глава 42
Покинув наконец полицейский участок, Нита глубоко вдохнула свежий воздух. Он был немного влажным, пах травой и вообще весной. И выхлопами от автомобилей. Но в основном свежестью и свободой.
Она сглотнула, по телу прошла легкая дрожь облегчения от того, что ей удалось выйти из той комнаты. Слишком она напоминала клетку на Рынке смерти.
Мать взяла ее за запястье.
– Пойдем, нужно отойти подальше.
Нита кивнула и последовала за ней.
Они плыли в потоке пешеходов по одной улице, затем свернули на другую. Впереди маячил парк с высокими, раскинувшимися над маленькими скамейками с именными табличками деревьями, листочки которых готовились распуститься. Нита с матерью поднялись на холм к парку, побрели по плотно утоптанным дорожкам к укромной полянке. В одном углу стояла скамейка, посвященная тому, кто умер двадцать лет назад, а в противоположном – стол для пикника.
Нита со вздохом рухнула за стол для пикника. И позволила себе дышать. Она выбралась. Она свободна. Ее не смогли поймать, ей ничего не смогли предъявить.
Ее мать села напротив.
– Ты в порядке?
Нита кивнула. Она не помнила, чтобы мать задавала подобные вопросы раньше. Когда-либо. Не готовила ли она ловушку.
– Да, в порядке. Просто сегодня был долгий день.
– Я так и поняла. Утреннее похищение агента МПДСС – твоих рук дело?
Нита вздохнула и потерла виски.
– Ага.
Мать рассмеялась, весело и свободно, и восхищенно улыбнулась Ните.
– Меньшего от своей дочери я и не ожидала.
В Ните вспыхнул небольшой огонек гордости, но она потушила его. Это уловка. Манипуляция. Кроме того, она не хотела быть тем человеком, которым восхищалась ее мать. Не хотела же?
В груди защемило. В каком-то роде еще как хотела. Даже если это означало, что она должна стать хладнокровным похитителем агентов МПДСС и убийцей дельцов черного рынка. Похвала матери многое для нее значила.
– Спасибо, – сказала Нита, пытаясь сменить тему, – что вытащила меня.
– Я ничего особенного не сделала. – В волосах матери бликовал свет, когда она склонилась к Ните. – Ты могла уйти оттуда в любое время. Они ничего на тебя не накопали. Тебе просто нужно было встать и уйти. Они не смогли бы тебя остановить.
Нита отвернулась.
– Они меня запутали.
– Помнится, мы с твоим отцом пытались предостеречь тебя от этого.
При упоминании об отце у Ниты перехватило дыхание. Она скучала по нему.
– Вот как они поступают, – отмахнулась мать. – У них почти никогда нет доказательств. Искусными манипуляциями они заставляют человека признать вину вне зависимости от того, виновен он или нет.
Нита вскинула брови.
– Я сделала все это.
Мать рассмеялась.
– О, я знаю. – Ее улыбка слегка угасла. – Но ментальные уловки действуют и на невиновных. Знаешь, сколько людей признаются в преступлениях, которых не совершали?
Нита долго пристально смотрела на мать, на сжатые губы, на ее устремленные вдаль глаза. Нита, как и все остальные, читала новости и знала: есть много мест с большим количеством невинных людей в тюрьмах. Но было что-то особенное в том, как ее мать произнесла это, – вероятно, речь шла не о статистике в газетах.
– Нет, – мягко ответила Нита.
Ее мать фыркнула, внезапная грусть исчезла, будто ее никогда и не было.
– Никогда не думай, будто полиция печется о твоих интересах.
Нита кивнула. Она выросла в страхе перед полицией, потому что ее семья состояла из преступников. Она всегда знала, страх матери – это нечто большее, предполагая, что та выросла в опасном месте, где деньги имели больший вес, чем преступления, цвет кожи по умолчанию делал виноватым, а сверхъестественность равнялась смертному приговору. Нита понятия не имела, откуда родом ее мать – у той были десятки паспортов разных стран на разные имена.
Нита даже не знала ее настоящего имени.
Впервые Нита почувствовала, что еще один кусочек пазла – ненависти матери к полиции – встал на место. Она увидела: у той есть своя история, похороненная где-то в прошлом, и полицейские играли в ней роль злодеев.
– Хорошо, – сказала Нита, встретившись взглядом с матерью. Она желала подробностей, но понимала, что спрашивать не имеет смысла – мать все равно бы не ответила. – Я поняла.
На лице матери промелькнула улыбка.
– Хорошая девочка.
Она протянула руку и взъерошила Ните волосы, как будто собаку погладила. Ниты вывернулась.
Мать подперла подбородок руками.
– Ну что ж. Могу сказать, за последние несколько дней ты себя показала. Убийство врагов – приятная деталь, а ветка на форуме черного рынка от имени Скальпеля определенно положила начало разнообразным разговорам. – Мать усмехнулась. – Я даже взяла на себя смелость там указать на недостатки в видео, где ты исцеляешься, так что, возможно, со временем мы сможем его дискредитировать.
Нита моргнула.
– Спасибо.
– Не за что.
Нита сглотнула, глядя в глаза матери:
– Ты не злишься на меня?
Ее мать приподняла брови.
– За что?
– За то, что сбежала, наворотила дел и попросила тебя спасти меня от полиции…
Мать взяла лицо Ниты в ладони.
– Нита, никогда еще я так не гордилась тобой.
У нее перехватило дыхание. Слова застряли в горле.
– Ты так хорошо справилась со всем самостоятельно. В течение многих лет я очень боялась, что что-то случится. Что какое-то неосторожное действие выставит тебя на всеобщее обозрение, и они начнут тебя преследовать. – Мать вздохнула. – Может быть, я перебирала с опекой, но я люблю тебя, и я боялась за тебя. Ты всегда была такой чувствительной. Не хотела смотреть на чью-нибудь смерть. И те дакты! Ты даже смерть животных вынести не могла. Я боялась, что черный рынок сожрет тебя заживо.
