Альто покачал головой:
- Она ушла задолго до этого, только я не осознавал. Мой отец ввязывался во всё более дикие авантюры, а она замыкалась в себе и почти не общалась с нами. Отец добивался успеха, мать хотела идеальную семью. А я. - он развёл руками, - был предоставлен сам себе. И вырос, веря, что любовь можно заслужить - если ты достигнешь вершины и твои авантюры увенчаются победой.
Ян бросил на него мрачный взгляд исподлобья.
- А ты? Ты тоже хотел идеальную семью? И поэтому выбрал Лорену и бросил меня?
- Я не знал о тебе, - очень негромко произнёс Альто. - Лорена хранила свои роды в тайне, а я. я никогда не подумал бы, что она может родить не девочку. Я был уверен, что она прервала бы беременность тут же, едва узнав, кто у неё внутри. Оплошность врачей - это настолько маловероятное событие.
- И из-за этого «маловероятного события», - ядовито произнёс Ян, - я провёл всю жизнь в интернате!
- В том числе.
- Ты обязан был проверить!
Но Альто медленно покачал головой.
- Было бы ещё хуже, - произнёс он. - Я бы, конечно, попытался забрать тебя из интерната и воспитать. ну, хотя бы в хорошей приёмной семье. Но Лорене достаточно было бы отдать приказ - а она отдала бы его, поверь мне, - чтобы я об этом забыл. Или, что куда вероятнее, чтобы я публично, на твоих глазах отверг тебя как сына. Уверен, что хотел бы иметь такие воспоминания?
Ян открыл рот и закрыл его. На его лице отобразилось недоверие, а потом оно скривилось в мучительной гримасе, словно мальчик наяву представил то, о чём говорил ему Альто.
- Неважно, - хрипло сказал он. - Тогда было тогда. Лорена запрещала, не говорила. мне плевать, что она делала. Ты вернул себе волю - сколько дней назад? Недель?
Губы Альто шевельнулись, но мальчик вскинул ладони, повышая голос до крика:
- Ты мог бы приехать, мог проверить! Мог бы! Но не заехал! А я тебя искал, Альто!
Он перевёл дух.
- Или Фрэнсис? - с горечью спросил он. - Я даже не знаю, как тебя зовут.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
- Придя в себя, я бы отправился в интернат всё равно, - произнёс Альто. - На месяц, на два позже, но поехал бы. И я бы узнал тебя - мгновенно. Если бы ты сбежал, тебя нашли бы ради твоей собственной безопасности, и мы встретились бы всё равно.
- Ты всё равно бы меня бросил, - прошептал Ян.
- Нет.
- Я тебе не верю!
Я замерла. Удастся ли Альто его разубедить?
Они застыли друг напротив друга, такие похожие. Фрэнсис и его сын. Альто и его юная копия.
- Кем бы ты ни был, - прошептал Ян, глотая слёзы. - Кем бы ты ни был, ты меня бросил. Ты оставил меня одного, хотя мог быть рядом. Лорена или нет... мне плевать. И я... я тебе не верю. Я никогда тебе не поверю.
Его трясло, но подбородок оставался твёрдым, а голос, пусть и сдавленный, нёс в себе уверенность.
Лицо Альто оставалось замкнутым. О чём он сейчас думал, оставалось для меня загадкой. Но я могла представить, что творилось сейчас у него в душе.
- Что ж, - наконец сказал Альто. - Значит, я не отец, а строгий и несправедливый надсмотрщик, от которого стоило бы держаться подальше, но, увы, не получается. И начнём мы с того, что ты всё-таки отдашь мне пистолет.
Ян отвёл взгляд. Вздохнул.
- Ты же всё равно его отберёшь, правда?
- Куда же я денусь.
Уголки губ Яна дёрнулись, но он тут же вновь насупился.
- Так вот, - словно не заметив этого, произнёс Альто. - Носить с собой оружие, не умея стрелять и даже не рассчитав, сможешь ли ты удержать его в руках при отдаче, -глупость. Поэтому предлагаю сделку: ты отдаёшь мне свой пистолет добровольно, без обысков, артиллерийских обстрелов печеньем и сражений боевыми вилками на лестнице, а я нахожу для тебя подходящую модель, которая будет у тебя под рукой, но только в соответствующих обстоятельствах. И обучаю тебя, конечно же.
- И когда? - требовательно спросил Ян. - Ты всё равно возвращаешься к Лорене!
- Надеюсь, что ненадолго, - пробормотал Альто. По его лицу пробежала тень. - Я дам вам о себе знать в ближайшие два дня. И... - он невесело улыбнулся, - я вернусь.
Ян криво улыбнулся. И мотнул головой.
- Держи карман шире, - с горечью произнёс он. - Ты же бросаешь нас здесь, меня и Кору. Как и твой отец, да? Тебе важнее, чтобы твоя авантюра увенчалась успехом, чем остаться с нами. Твои дела всегда будут важнее.
Он шагнул к дому, и я торопливо вжалась в стену. Чувство вины всё -таки заныло внутри: я не должна была слушать этот разговор.
- Но знаешь что? - Ян резко развернулся. - Я видел Хью. После всех своих интриг он один. Совсем один. Хочешь быть как он - да пожалуйста! Ты сам себя накажешь. А я. -он запнулся, - я.
- Не хочешь, чтобы я уходил, - неожиданно мягко сказал Альто. - И очень боишься, что больше меня не увидишь.
Мальчишка задохнулся. Сжал кулаки, слепо махнул ими перед собой - и бросился бежать к дому.
- Я. я ненавижу тебя! - донеслось до меня. - Уезжай! Убирайся!
Я зажала ладонью рот. В глазах стояли слёзы.
Альто так и остался стоять у яблони. А потом прислонился к стволу и закрыл глаза.
Когда я вышла из ванной - в халате поверх полотенца, которое, надо заметить, было не таким уж и узким, - в спальне царила темнота.
Альто спал, уткнувшись носом в подушку.
Я бесшумно подошла к нему. Провела рукой по растрёпанным волосам.
Он чудовищно устал, и не только от ночной гонки. От нервного напряжения, которое теперь сопровождало его каждую секунду. А я ничем не могу ему помочь. Только посидеть рядом, взять за руку. или спеть колыбельную и разбудить его окончательно.
- Нет уж, - прошептала я еле слышно. - Это слишком жестоко.
- Хм-м?
Альто шевельнулся и повернул голову.
- Я слышал, как ты вышла из ванной, - пробормотал он. - Надо бы наброситься на тебя с объятьями и превратить эту комнату в юдоль разврата, но.
- Но это будет очень сонный разврат. - Я склонилась к нему и коснулась носом кончика уха. - Лучше поспи. Я знаю, что тебе нелегко после разговора с Яном.
- Всё-таки подслушивала, - вздохнул он.
- Немножко. Ян придёт в себя. - Я погладила Альто по плечу. - Он очень тебя любит. Просто... он боится быть уязвимым. И очень боится за тебя.
Альто невесело хмыкнул:
- Боюсь его разочаровать, но я сам за себя боюсь.
«И я, - хотела сказать я. - Очень».
Но вместо этого я молча смотрела на него, читая ту же смесь горечи и нежности в бесконечно усталом взгляде.
