Он сделал шаг вперёд и подхватил хрустальные часы-солнце, переворачивая их в руках.
- Это так просто, - тихо сказал он. - Часы с песком Калидеры внутри, с песком, который взят из самого истока. Часы, которые риния носит много лет. Порой ей хватает и месяца, чтобы они обрели силу, а однажды хватило одного дня.
- А потом? - так же тихо спросила я. - Когда часы обретают силу?
- Потом жених и невеста надевают их, приносят друг другу клятвы, и с этой минуты они завязаны друг на друга, даже если кто-то из них снял или потерял часы. - Гордон грустно улыбнулся. - Он любит её как свою истинную невесту, а для неё становится единственным мужем. Любовь, которую они чувствовали друг к другу до того, как надеть часы, сохраняется на всю жизнь. И ради своей половинки каждый старается стать лучшей версией себя.
- То есть не стоит ожидать, что истинный жених станет горьким пьяницей, а невеста растранжирит все деньги, - хмыкнул Альто. - Интересно.
- Но недостижимо. Редкая риния захотела бы этого. Зачем отдавать всю себя, если её мужчина и так будет принадлежать ей полностью? Любовь любовью, но какая дура захочет лишаться своей головокружительной силы? Ведь её поцелуи перестанут пробуждать страсть в других мужчинах. Как ей после этого удержать клан? Увеличить свою власть? А деньги? Влияние?
- Я знала, что здесь есть подвох, - пробормотала я.
- Именно поэтому таких риний единицы. Твоя бабушка, Флера Вержер, была чуть ли не единственным исключением в своём поколении. - Гордон кивнул Альто. - О других мне неизвестно.
Вновь повисло молчание. Мы с Альто не глядели друг на друга.
Но одну вещь мне нужно было знать.
- Что, если эту взаимную привязку захочется разорвать? - негромко спросила я. - Да, я понимаю, что влюблённая пара этого не пожелает, но обстоятельства бывают разными. Ведь и моя бабушка освободила тебя, Г ордон... пусть никаких часов у вас и не было.
- Это возможно, как я слышал, - бесстрастно сказал Г ордон. - Один раз в жизни. Нужно уничтожить часы у истока Калидеры и отказаться друг от друга. Больше никаких часов и никакой привязки, но этот отказ останется с вами на всю жизнь. Будете ли вы вместе после такого?
- Вряд ли, - прошептала я.
- Тера отказалась от меня, как ты знаешь, хотя никаких часов у нас не было. Я получил свободу, хотя всё ещё любил Теру, а она, я знаю, любила меня. Но после обряда соединить наши пути вновь было невозможно. Да и как? Ведь она оставалась высшей ринией.
Я прикрыла глаза на минуту. Гордон хотел, чтобы они с Терой Равьер стали равны. Но, конечно же, моя бабушка отказалась. Иначе она не стала бы Железной Терой.
- Власть превыше всего, - прошептала я.
- Нет, - голос Альто прозвучал резко. - Не власть. Свобода.
Я повернулась к нему.
Выше любви?
Его глаза сверкали знакомым мрачным блеском. Точно так же, как на пляже.
«Ни у кого не будет власти надо мной. Никогда. Слишком высокую цену мне пришлось заплатить, чтобы это понять».
- Это взаимная власть, - произнёс Г ордон. - А значит, оба в паре равноправны.
- Но я потеряю свободу всё равно, - хрипло сказал Альто. - И это перечёркивает всё, о чём я мечтал.
Он всё ещё не смотрел на меня.
Гордон вдруг усмехнулся, глядя на Альто.
- Мальчишка, - произнёс он. - Какой же ты всё ещё мальчишка. Ты за свободу, разумеется, но ещё ты за то, чтобы она, - он кивнул на меня, - была с тобой. Ты любишь её, ты умрёшь за неё - но превыше всего тебя пугает не потеря свободы. Тебя пугает одиночество. Жизнь, где Кора Равьер не просыпается в твоих объятьях каждое утро.
Я внезапно почувствовала, что краснею, словно мне снова четырнадцать, и машинально потёрла щёки. Усмешка Гордона стала шире. А потом он вновь посерьёзнел, и в его глазах появилось далёкое выражение, словно сейчас он смотрел в прошлое и видел свою мечту. Свою потерю.
- Любовь - это всегда жертва, - произнёс Гордон жёстко. - Ты всегда ограничиваешь свою свободу, когда шагаешь своей любимой навстречу. Компромисс - лишь удобное слово, заменитель, придуманный дураками и трусами. Жертва - вот истинная цена.
Альто развернулся к нему. Рукав его рубашки упал, вновь закрывая часы.
- И кто сказал, что я захочу жертвовать своей свободой?
Гордон развёл руками:
- Свобода - это право уйти в любой момент. Любовь - это право остаться. У тебя всегда было две мечты, Альто: распоряжаться собой полностью и не быть одному. Какую мечту ты выберешь? И чем пожертвуешь?
Выражение Альто, когда он наконец посмотрел на меня, было почти виноватым.
Я резко отвернулась. Понятно, что он хотел ответить. И слышать это я совершенно не желала.
- Хватит с меня мистики и разговоров о парных часах, - произнесла я твёрдо. -Философствуйте в свободное время. Гордон, мы приехали к тебе с одной-единственной целью: нам нужно попасть к истоку Калидеры. Принести туда... - я запнулась, - принести туда любовь. Хотя бы попробовать.
- Да уж, - пробормотал Альто. - Та ещё будет попытка.
Я выразительно посмотрела на него, и он умолк. Я вновь взглянула на Гордона.
- Ты был мужем Железной Теры, и она доверяла тебе во многом, если уж доверила тебе легенду о парных часах. Г де исток Калидеры?
- Вот так прямо в лоб? - хмыкнул Г ордон. - Что ж, ты заслуживаешь такого же прямого ответа. Я не знаю.
Это его «я не знаю» было как удар под дых.
- Ты же был у истока, - прошептала я. - Не верю, что ты не запомнил координаты. Хотя бы часть пути!
Гордон медленно покачал головой.
- Я лишь помню, что мы приехали в вашу морскую резиденцию. - Он сделал жест рукой, указывая в сторону летнего дворца. - Остановились здесь. А потом пошли гулять по морскому берегу, и Тера завязала мне глаза - совсем недалеко отсюда. - Он остро посмотрел на меня. - Вы ведь тоже гуляли здесь с Фрэнсисом, верно?
Я бросила взгляд на Альто. Тот пожал плечами.
-Я не очень-то с ним откровенничал, если тебе интересно.
- Да уж я вижу, - сквозь зубы произнесла я. - И? Г ордон? Что было дальше?
- Ничего. Я помню, как мы спускались куда -то, помню тяжёлый люк, влажные камни... но никакой конкретики.
- Проклятье, - вздохнул Альто. - Вот так всегда.
- Тогда моя Тера уже почти была Железной Терой, - еле слышно произнёс Гордон. - Она уже начала ею становиться. Но я видел её прежней. Юной идеалисткой вроде тебя, Кора, которая хотела любви почти так же, как хотела свободы. Вот только желание свободы у моей Теры смешивалось с тягой к власти и ответственностью за клан. Мог ли я с этим тягаться?
- Нет, - тихо сказала я.
