Непринятая никем. Незамеченная. Ушедшая. И даже так ее не хотели отпускать. Кровь. Хоть что-то, правда?!..
Свинцовая воронка одолела, спутав мысли и взорвав их одним уверенным движением. Я закрыла глаза. «Приди... просто попрощаемся... как тогда! Обнимемся... пожелаю тебе хорошего пути, не сбиться и не заблудиться. И ты сразу в рай, а вот я вряд ли. Попрощаться, потому что мы никогда не встретимся»...
Но она не пришла. И, проваливаясь в свой затяжной кошмар, я поняла, почему. Я за баррикадой. Я на светлой стороне ада. Заранее отверженная и отброшенная. Просто сама еще не понимаю и поэтому плачу, как ни за кем и никогда ранее.
Я закрыла глаза.
А открыв их вечером спустя почти двое чуток, поняла, что после всего произошедшего жить мне больше не хочется...
Глава 18
Глава 17
Я провела в медблоке три дня.
Три дня, которые слились в сплошной отрезок времени без дня и ночи. Пробуждение-слезы-боль-воспоминания-истерика-уколы. Не было сил даже стащить из шкафчика пузырек лекарств и наглотаться от души.
Несколько раз приходил Лукас. А может быть, мне все это приснилось. Каждый раз я собиралась с силами, чтобы задать ему вопрос, почему так, за что он убил девчонку, единственная вина которой в том, что она не смогла справиться с навалившимися обстоятельствами? Но мысли путались, злость и ненависть гасли под дозой транквилизаторов, и я закрывала глаза. Не было сил даже осознать, в руках какого дьявола я оказалась. А ведь раньше я находила в нем что-то хорошее. То, что не давало сойти с ума.
А затем капельницы прекратились. Но они не возродили во мне жажду жить. Они сделали меня пассивным и апатичным овощем.
В тот же вечер Лукас вновь пришел ко мне.
- Хватит, - устало выдохнул, пытаясь взять за руку. Но я убрала ее, словно отмахиваясь от надоедливого насекомого. - Я думал, ты покрепче. Острова тебя вылечат.
Я присмотрела на него, тщетно пытаясь увидеть на лице сожаление о содеянном. Ничего. Холодные, словно лед, глаза беспощадного убийцы, поставившего себя выше всех. Даже тот факт, что он не злится на меня за сорванный аукцион, не успокоил. Мне было все равно. Я бы даже обрадовалась, попробуй бы он задушить меня, как в ту ночь.
- Поедешь по магазинам. Выберешь себе купальник и все остиальное. Виктория, я с тобой разговариваю!
Он мог с таким же успехом говорить с собственным отражением, или стеной. В тот момент я впервые пожалела, что во время наших игр в пентхаусе не прибила его к чертям. Тогда бы Аля выжила. А что бы сделали со мной, меня мало интересовало.
- Похоже, ты забыла, где находишься. Девочка, здесь игры в депрессию не прокатывают, запомни. Сама видела, чем это заканчивается!
Конечно же, он знал. Более того, хотел, чтобы я увидела, что сделали с Альфией. Убил этим двух зайцев сразу: показал, что бывает со слабыми и непокорными, и заставил меня испытывать вину за собственные опрометчивые действия.
Я думала, этого мужчину невозможно ненавидеть сильнее. Я ошибалась.
- Молчишь? Похоже, мне опять придется все брать в свои руки. Сегодня вечером ты ужинаешь со мной в ресторане. Подотри сопли и соберись. Вэл тебя научила, как выглядеть на все сто. В десять вечера чтобы была готова.
Я обняла колени, старясь закрыться от его давящей неумолимой энергетики. Одинокая слеза скатилась по щеке.
- Отправь меня в бордель! Отдай своим гребаным покупателям! Я не хочу более быть рядом!
- А вот это не тебе решать! - повысил голос Лукас, и лед в его глазах сменился холодным огнем. - Но если будешь продолжать строить из себя отмороженную, я, так и быть, исполню твое желание!
Я застыла, не ожидая подобной реакции. Даже не поняла, что мне удалось вывести его из себя. Отвернулась, пытаясь прогнать слезы и сфокусироваться на происходящем.
Мне не хотелось быть с ним. Не хотелось надевать красивое платье, драгоценности и смаковать деликатесы. Даже видеть его не хотелось. Я утратила волю к жизни. Все, чего я желала - уснуть и не просыпаться. Какие острова? Я их просто не замечу, неужели он не понимает?
Михаил понимал. В его мире все было предельно просто: никаких сантиментов. А я...
Закрыла глаза, обреченно кивая.
- Я... буду готова.
«Сегодня я умру. Его жестокий мир сломал меня. Много смерти, много боли. Слишком много всего того, с чем мне уже не справиться. Перегорела, обессилила. Обескровлена, как несчастная Альфия, только эмоционально...»
Лукас не стал дожидаться ответа, успокаивать, подбадривать и обещать то, что вряд ли сможет мне дать. Молча встал и покинул палату, оставив меня наедине с окончательно оккупировавшими сознание мыслями о смерти. По сути, я уже была мертва. Осталась лишь оболочка.
В обед меня проводили в мою комнату. В ней мало что изменилось, не считая новой детали интерьера - мигающей красным камеры на потолке. В ванной обнаружилась точно такая же.
Никто не даст мне уйти из жизни в этих стенах. Лукас все просчитал. Прекрасно понял, что я на грани... но не сделал даже попытки что-то изменить обычным человеческим подходом. Мне хватило бы слов и нежности, чтобы я задумалась. Увы, этот мир подобного не знал и никогда не узнает.
Я вымыла голову, сделала укладку и макияж. Отражение в зеркале не вызвало никаких эмоций: этой красивой девчонке уж не было места в бренном мире. Дело времени.
Красное платье-футляр, белый пиджак, бежевые туфли-лодочки. Неуместная надежда - вдруг Михаил меня отговорит, пробьёт броню моего персонального ада, вернет волю к жизни... может, здесь он остерегается потерять авторитет проявлением человечности, поэтому выбрал ресторан... черт, в глубине души я хотела, чтобы он это сделал! Надежда умирает последней.
Виктория, ты просто оттягиваешь время.
А затем уже знакомый мне Александр проводил к автомобилю и отвез на ужин в ресторан. В тот самый, в котором мы недавно были. Если он и заметил, в каком я состоянии, то виду не подал. Правда, пытался шутить и рассказывать анекдоты, но у мня не было ни сил, ни желания улыбаться в ответ.
Мегаполис жил своей жизнью. Яркой, дорогой, насыщенной. Жил и не знал, что происходит за его пределами, в периметре отдельно взятого особняка, на территории которого вершится ад...
Александр открыл дверцу автомобиля, подал мне руку. Я хотела ее проигнорировать. Бодигард быстро огляделся по сторонам, нахмурился и наклонился ближе.
- Даже не думай, Вика. Просто пошли все к черту. Лукас подобного не прощает.
Я поняла, что он имел в виду. Мне надо было взять себя в руки и стереть с лица кислую мину. Улыбаться, делать вид, что все хорошо, шутить, смеяться, не вспоминать прошлое. Притвориться, что ничего ужасного не случилось. Но как, вашу мать, я буду это делать, если у меня одно-единственное желание - рвануть на шоссе род колеса автомобилей, и тем самым избавить себя от пожирающей изнутри боли? Даже рука неосознанно тянется к его бедрам, потому что где-то там кобура с пистолетом...
