По лицу Каи-Марты пробежала легкая тень. Она захотела вырвать свою руку, но пальцы Магнуса были сильнее.
– Попалась, птичка, – прошептал он и толкнул ее к стене. Месть была так близко, что дыхание перехватывало. Девчонка попыталась кричать. Он даже не стал затыкать ей рот, из-под холма все равно ее никто не услышит. Он приставил короткий нож к ее горлу. Так крепко, что на кончике уже выступила капелька крови.
– Только попробуй дернуться, – он боялся, что руки будут дрожать, но не двинулся ни единый мускул. – Только попробуй перекинуться, обратиться или выкинуть еще какую-нибудь глупую штуку – я убью тебя без вопросов. А так… А так ты хоть сможешь узнать, почему я тебя ненавижу.
Глаза Каи-Марты округлились, но она не проронила ни звука. Только смотрела куда-то за его плечо и старалась отодвинуть нежное горло от острого ножа.
– Вот так, вот и умничка, – прошептал ей аптекарь, подводя ее еще ближе к стене. Он нашарил что-то на заплесневевших каменных плитах и после застегнул кандалы на ее тонком запястье. Нежная рука теперь была накрепко прикована к стене. Магнус еще раз пощекотал ее шею ножом. Затем ткнул заостренным концом в щеку. Выступила капелька крови, но она так и не дернулась.
– Я думаю, ты догадалась, что я знаю, кто ты, Кая, – он подвинул себе трехногую табуретку и уселся напротив. – Какое удивление на твоем лице, ты думала, Сигур не расскажет мне при встрече? Думала, он будет вечно терпеть твои выходки? Пригладь свои перышки, в нем не осталось ни капли любви к тебе с тех самых пор, как ты убила того мальца. Пусть и случайно. Как я понял, ты не была паинькой эти месяцы. Какие-то похищения детей, развороченные тела в городских канавах… – Магнус поморщился. – Ты отвратительна. Грязное чудище, что недостойно быть человеком, носить человеческий облик. Может, тебе и вовсе отказаться от него? Ты же зверь. Так пусть и ведут себя с тобой, как со зверем. Как я с тобой. Зверям ведь место в клетке и на цепи. О… Я по глазам вижу – ты вспомнила клетку.
Кая дернулась и зашипела. Железный обруч на запястье крепко держал ее.
– Я пробыла в клетке целый год. Меня вырвали из отчего дома, мать отвернулась от меня, а теперь я хуже, чем в рабстве. Чего еще вам нужно, ответь мне.
Магнус лениво присвистнул и подкинул нож на ладони.
– Не пытайся вызвать во мне жалость, красавица. Ты была мне подругой в детстве – но не думай, что это значит хоть что-то. Не думай, что я славный рыцарь, защищающий жизнь горожан. Извини, но мне плевать на Исолт. Плевать на всех вместе и плевать по отдельности. Если бы вас было много, если бы всем грозила опасность, я бы просто продал свою скромную лавку, забрал бы все золото и отправился бы к Толстому Герцогу в озерный Олат. С моими талантами я бы мог служить и при замке. Моя бы жизнь не стала печальней. Только вот ведь какая загвоздка, – кривая усмешка перекосила его лицо. – Ты ведь посягнула на кое-что мое, дорогая…
Он взглянул на свою пленницу, но ее лицо не выражало ни раскаяния, ни даже понимания. Только страх. Как это скучно… Что ж, пусть боится. Он поднял со стола лучину, заострил ее ножом. Потом кинул ей в лицо, точно дротик. Она тихо вскрикнула. Мерзкая девица. Даже царапины ведь не осталось.
– Ты напала на мою невесту, Кая-Марта.
Его губы назвали Сольвег невестой так просто и плавно, что он даже не удивился. В сердце своем он давно так считал. Отчего бы не произнести это вслух хоть раз перед кем-то. Она все равно не уйдет отсюда живой. Сольвег, невеста…
– Ты напала на Сольвег Альбре, Кая-Марта, а она принадлежит только мне. За боль в ее теле и сердце тебе теперь расплачиваться передо мной.
– Нет, – охнула Кая. – Сольвег…
– Что? – резко перебил ее Магнус. – Будто ты спрашиваешь имена у своих жертв.
Перед глазами снова стояла ее кровать, темные спутанные волосы, лежавшие на подушке. Губы помнили до сих пор горечь ее слез, которые он хотел сцеловать с ее мертвенно-бледных щек. А еще его ребенок, которого она потеряла.
– Сольвег подругой моей была, – Кая крикнула ему в лицо и дернулась на стене. – Я напала на нее только раз, признаю, да, я хотела убить, покалечить. Я видела лишь убегавшего вора из лагеря Улафа. А потом… Я встретила ее на базаре на следующий день. Слабую, без сознания. Я не знала, что это она, я помогла ей, а мне так была нужна подруга!.. Хоть кто-то, кто скажет мне доброе слово! Я не знала о ней ничего. Ни рода ее, ни дома, ни ее жениха, ни что она от него ждет ребенка…
– Мой! – рявкнул Магнус и ударил кулаком по столу. – Это был мой ребенок! Мое с ней дитя и оно, так и не родившись, погибло. Из-за тебя! – он глушил в себе едкую совесть с сомнениями. – Из-за тебя! Она чуть сама не погибла!
Кая трясла головой и шептала.
– Не я это Магнус, не я, не я напала на нее пару дней назад.
– Ты, кто же еще! – аптекарь в сердцах плюнул на землистый пол. – Кому ты врешь, чудище. Этот придурок Микаэль Ниле сам видел сирина. Он видел с вершины холма, как ты терзаешь ее. Он же и выпустил стрелу в твою поганую спину. Будто я не увижу шрама на ней. Поди еще долго не полетаешь…
Он сорвался с места и метнулся к ней. Быстро и грубо развернул ее лицом к каменным плитам. Сделал крошечный надрез ножом по ткани, дернул и швы платья разошлись на спине. Худые костлявые лопатки выпирали из-под бледной и тонкой кожи. Россыпь светлых родинок виднелась на правом плече. Он поднес поближе подсвечник с огарками. Капелька воска упала на выпирающий позвоночник и Кая-Марта глухо вскрикнула. Спина была белая, без единой царапинки. Под плечами не было страшной раны от арбалетного болта. Он мог подумать об этом раньше. На ней не было перевязи, она спокойно поднимала руки к лицу, будто не ранена вовсе. Он молча сел обратно на табуретку и запустил пальцы в волосы. Он пришел сюда за местью, но судьба подкинула ему лишь плачущую от холода и страха девицу. Чудовище, сирина, мерзкую лгунью. Но не она была виновна в его черной горести на том, что осталось от сердца. В пещере было слышно только тихое всхлипывание Каи.
– Я не хотела ей навредить, – бормотала она, не поворачиваясь к нему лицом. – Даже в самый первый раз – я до сих пор сожалею об этом. О всем сожалею, – она плакала, а Магнус бездумно вертел в руке нож, которым распорол ее платье, и понимал, что теперь он в живых ее не оставит. Да, он не знал, лжет она или нет. Сирины могут затуманить рассудок, обмануть твое сердце. Девочки, за которой они вместе с Сигуром гонялись по лугу, а потом мастерили кораблики из бересты, больше нет. Все кончено. Но и не его это месть теперь. Не его отмщение, не его кровавая радость. Что ему теперь ее слезы. Не она напала на Сольвег. Тихое всхлипывание на минуту затихло. Она повернула к нему заплаканное лицо.
– Что ты будешь делать со мной? – шепнула она.
Он пожал плечами.
– Убью, конечно. Но не сейчас.
– Отчего не сейчас?..
Магнус поднял голову. Он знал, что выглядит отвратительно. Знал, что отвратителен сам по себе.
