Громов взял флешку и задумчиво проговорил:
– А если мы ничего не раскопаем?
– Был бы человек, а статья всегда найдётся! – возразил я. – Этот список – не проскрипции, и я не римский диктатор Сулла, но эти люди сами объявили себя вне закона. Наша цель – обезопасить Россию от тех, кто действует в ущерб интересам страны. Подумайте над моими словами на досуге. Я позабочусь о том, чтобы вашей группе была оказана финансовая поддержка, а вы позаботьтесь об обеспечении секретности её работы. Все кадровые вопросы мы решим вместе. И вот ещё один момент. Вы, конечно, знаете, что по нашему процессуальному законодательству результаты оперативно-розыскной деятельности не принимаются в суде как доказательства. По моему мнению, сделанные в ходе оперативно-розыскных мероприятий видеозапись или фонограмма, явно свидетельствующие о преступлении и лице, его совершившем, должны признаваться доказательствами по делу, – в случае подтверждения их подлинности заключением судебной экспертизы. Что вы об этом думаете?
– Если мы эту поправку проведём через Думу, для ФСБ, как органа, осуществляющего розыскную деятельность, откроются большие перспективы. Но сделать это будет весьма непросто… – заметил Громов.
– Да, нам нужна послушная Дума, – согласился я. – И мы над этим будем работать, а вы пока собирайте компромат на этих лиц – скрытно, не привлекая внимания. Запомните, этого разговора между нами никогда не было. При подборе кадров не раскрывайте до поры–до времени цели создания группы. Впрочем, мне ли вас учить?! Ступайте, Дмитрий Иванович, с Богом! Нам с вами предстоят великие бои…
В ту ночь я так и не сомкнул глаз: всё думал о будущем, а на рассвете вспомнил о появлении человека с чёрными глазами. (Это случилось во время инаугурации).
***
На другой день в Кремле я подписал пакет указов о назначении руководства Администрации Президента, провёл ряд встреч и, оставшись наедине с самим собой, углубился в изучение секретных документов, но меня не покидало странное чувство. Как будто чье-то незримое присутствие, казалось, за спиной кто-то стоит. Я оглядывался назад и упирался взглядом в обитую деревом стену…
– Да, бессонная ночь не прошла даром, – усмехнулся я, и раздался голос секретаря:
– Андрей Владимирович, к вам Мария Коновалова.
– Пусть войдёт.
Появилась журналистка, которая вчера на пресс-конференции произвела на меня впечатление своим личным вопросом. Она остановилась в нерешительности. Я с улыбкой приветствовал её:
– Мария Владимировна, прошу вас, садитесь. Не догадывайтесь, зачем я пригласил вас в Кремль?
Она недоумённо качнула головой, и в её глазах мелькнула тень тревоги.
– Думаю, по ходу нашего разговора вы поймёте. Вы помните – был такой канал «Общественное телевидение России»? Он был создан с амбициозной целью – развитие гражданского общества в России. Этот проект не оправдал себя… Мне кажется, что пришло время для возрождения идеи Общественного телевидения, но на принципиально новой идейной основе. Канал, на котором не будет места для политики, призванный воспитывать наших детей в духе любви к Родине. Как вам моя идея?
– Андрей Владимирович, «Общественное телевидение России» потерпело крах в связи с отказом от рекламы. Какие будут источники финансирования у нового канала?
– На первых порах мы не сможем обойтись без рекламы, которая, как известно, «двигатель прогресса», а также торговли и телевидения, но следует ограничить её утренним и вечерним эфиром. Со временем, финансирование нового канала станет полностью расходным обязательством государства, и от рекламы мы откажемся. На новом телеканале выпуски новостей будут прославлять не политиков, а простых людей, которые совершили достойный поступок и могут быть хорошим примером для подражания. Основное эфирное время будут занимать лучшие картины из кинофонда страны, добрые советские фильмы и мультфильмы для детей, документальные фильмы о славных страницах российской истории и передачи, освещающие жизнь народов нашей Родины. На канале не будет бандитских сериалов, рейтинговых телешоу и юмора ниже пояса. Кстати, о пошлости. Я думаю, что справедливо платить за грубый и безвкусный юмор, транслируемый на всю страну, и всякая скабрезность не может остаться без ответа…
– Андрей Владимирович, я полностью разделяю вашу точку зрения, но, думаю, если взыскивать штрафы за материалы сомнительного содержания, телеканалы завопят о нарушении свободы слова, – заметила Мария.
– Телеканалы завопят ещё раньше – на стадии обсуждения законопроекта, – возразил я. – А теперь собственно к делу. Направление работы со СМИ я считаю одним из ключевых в деятельности Администрации Президента, поэтому на пресс-секретаря будет возложен большой груз ответственности. Это должен быть человек, которому я мог бы доверять как самому себе. Он должен уметь быстро ориентироваться, держать язык за зубами и говорить только то, что нужно… Пресс-секретарь – это мои уста!
Мария Коновалова напряжённо молчала. Я невольно взглянул на её чувственные алые губы. Но тотчас с усмешкой отмахнулся от мелькнувшей в голове ветреной мысли.
– Теперь вы понимаете, чего я хочу от вас. Преданности и ответственной работы. Мне кажется, вы с ней справитесь… Если вы согласны, указ я уже сегодня подпишу, и с завтрашнего дня вы можете приступать к своим обязанностям. Я, конечно, вам буду помогать поначалу…
– Вы назначаете… меня? – удивлённо переспросила она.
– Да, Маша. И вот вам первое поручение – с руководством ВГТРК необходимо согласовать создание и работу нового канала, указ о котором будет подготовлен в ближайшее время. На все ваши вопросы я готов ответить…
Мы беседовали больше двух часов, после чего я отпустил её. Едва она ушла, появился Миша Князев.
– Что – на Старой площади? Идёт ремонт твоего кабинета?
– Обойдёмся без ремонта, – усмехнулся он. – Сейчас важно не потерять темпа работы. Ночью я заглянул в Интернет и нашёл список выпускников Академии с красными дипломами. Ты с ними хорошо знаком, и я подумал, что нам вместе следует отобрать лучших из них.
В списке из пятисот фамилий спустя час осталось девяносто девять человек. Я взглянул на часы, которые показывали без четверти девять, и недоумённо покачал головой:
– Незаметно сегодня время пролетело! Я просидел в этом кабинете, много говорил и ничего не делал. Кажется, день потрачен напрасно! И меня не покидает чувство, будто кто-то сзади держит надо мной какой-то тяжёлый предмет, который вот-вот упадёт на голову… Может, это бремя власти давит? – я улыбнулся. – Власть, когда достигаешь её, поначалу пугает, потом порабощает. Никто не выдержал искушения властью, кроме одного Иисуса Христа… Власть меняет всех, облечённых ею, поскольку люди слабы по природе своей, склонны превозноситься и впадать в гордыню. Нам с тобой всегда надо помнить слова Господни: «кто возвышает себя, унижен будет»! Но всё-таки что-то не так… в этом кабинете. Будто зло притаилось где-то рядом. Впрочем, мы теперь живём в самом центре дикого улья под названием Москва. Но не хочу тебе голову забивать подобной чепухой! Ступай… и передавай привет моей сестре.
