«Значит, жертв действительно так много! Это… ужасно!» – с содроганием подумал я.
– Мы пока не знаем даже приблизительного количества пострадавших, – продолжал Альберт Гроуд, – но, боюсь, счёт идёт на десятки миллионов погибших, пропавших без вести и раненых… Вновь избранный президент при поддержке Конгресса займётся восстановлением разрушенной экономики страны, и, конечно, мы учтём тяжёлые уроки прошлого.
Я задумался. А потом сказал:
– В случае если вы… при участии наших специалистов, конечно, уничтожите свои ядерные арсеналы, мы, в свою очередь, готовы утилизировать свои боезаряды, но только при условии, что все остальные ядерные державы претворят аналогичное решение в жизнь. Итак, первый шаг – за вами, мистер Гроуд. Если вы согласны на такие условия, мы готовы подписать договор о перемирии…
Американец сдержанно улыбнулся:
– Я согласен и, более того, готов поспособствовать ядерному разоружению на уровне НАТО. Уверен, наши европейские союзники поддержат эту инициативу…
На заседании Ставки руководитель администрации президента Меньшиков выступил резко против сделок с американцами. С ним не согласился министр обороны:
– Данные разведки подтверждают, что Америка не в состоянии вести военные действия. Уйдут годы, прежде чем Штаты смогут восстановить свои силы!
Я глядел в окно на быстро текущие воды великой русской реки.
– Мне тоже не нравится этот Гроуд. И мы должны просчитать все возможные сценарии развития событий. Но… сейчас важно, что он готов сделать первый шаг. Если американцы нарушат соглашение о ядерном разоружении, у нас появится оправдание, чтобы развернуть военные действия! Я предлагаю следующие меры: войска поддерживать в состоянии повышенной боевой готовности, продолжить призыв из запаса по мобилизации и патрулирование границ США… И ещё – официально объявляю, если со мной что-нибудь случится, принятие всех ответственных решений я возлагаю на министра обороны Николая Ивановича Кормилина.
В тот день было достигнуто соглашение о перемирии и полном ядерном разоружении. Американские ядерные арсеналы вскоре будут уничтожены. А я слишком поздно пойму свою ошибку, которая дорого обойдётся России…
***
Я вернулся в кабинет. Моя душа изнывала от тоски. Я болезненно переживал своё одиночество. И вспомнил о Мише Князеве:
– Как мне не хватает тебя, друг мой! Ты один меня понимал. Я виноват перед тобой! Прости меня. Если бы я послушал тебя, может, ничего этого не случилось бы…
Меня охватил озноб, я лёг на диван и укрылся тёплым одеялом с головой.
Дрожь земли. Детский плач. Перекошенные лица и глаза, полные животного страха, среди горящих машин и обугленных трупов. С неба падают огненные камни и сеют смерть повсюду. Метаются по улицам и вспыхивают, как факелы, люди…
Страшные мгновения заново пережиты в подвалах и бункерах. Огненный дождь как кошмарный сон остался позади; вылезают из укрытий выжившие; их взорам предстают картины разрушений…
Тёмные тучи нависли над городом. И падает хлопьями серый снег, застилая улицы плотной пеленой. С каждым шагом идти всё труднее, останавливаются и падают без дыхания люди. А другие с повязками на лицах отправляются в опасное путешествие. Автомобилисты мчатся, нарушая все правила, и разбиваются насмерть. Стреляют! За чужие машины разворачиваются жестокие бои…
Город вновь охвачен паникой, а небо посылает ещё одно испытание – дождь. Чёрные капли оставляют кислотные ожоги на коже… Корчатся от боли взрослые и дети! Все вопли и голоса слились в один нераздельный пронзительный звук.
Вырываются из погибающего города люди и движутся во мгле навстречу огненной реке…
Я открыл глаза и взглянул в окно – серая туча нависла над городом.
– Господи, что же я натворил?!
Я пал на колени пред иконой Спасителя:
– Господи, за что мне всё это? Я хотел избежать жертв. А теперь… Столько боли и страдания! И всё по моей вине?!
– Ваше Величество, к вам великая княгиня Елена Владимировна, – раздался голос секретаря.
– Меня ни для кого нет! – закричал я, потом вырвал все телефонные провода из розеток и закрыл на ключ дверь. Так, началось моё добровольное заточение…
Я упал на колени с мольбами о прощении, как вдруг послышались шаги за спиной. Обернулся. Мой кабинет наполнился… непрошеными гостями. Они тлели, чернели, обугливались, их руки покрывались гнойными волдырями; кожа лопалась, сползала, оголяя красное кровавое месиво. Они окружили меня, а я забился в угол, потом закрыл глаза и закричал… Оглянулся – никого!
– Да что со мной такое происходит?! Я с ума схожу! Помоги мне, Господи! Прости меня, грешного…
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго», – я беспрестанно повторял молитву Иисусову, часами стоял на коленях пред иконой Спасителя и часто осенял себя крестным знамением. Но ничто не помогало!
Я потерял счёт времени… День за днём меня терзало чувство вины, одолевали чудовищные образы погибших людей и приходили мысли о самоубийстве.
– Убей себя! – настойчиво говорил голос в моей голове, и верёвка с петлёй болталась на люстре. Я отворачивался, и наваждение исчезало…
Что-то невообразимое творилось с моим телом; кожа болела, трескалась, кровоточила и покрывалась гнойными язвами…
Мои вопли разносились по всему дворцу:
– Я превратился в тирана подобно Ироду и царю Ивану. Господи, я не заслуживаю твоей милости!
В дверь стучали и пытались вразумить меня. Я гнал их от себя прочь:
– Оставьте меня, или я не ручаюсь за себя!
И опять тени одолевали меня. И опять покаянные молитвы. Семь дней и семь ночей металась моя ноющая истерзанная душа. Неделю я не спал, не вкушал пищи, не пил воды и воевал со своими демонами, пока однажды утром не выглянуло солнце…
Накануне весь день я молил Господа:
– Боже, подай знак, что Ты прощаешь меня! Пошли мне знамение о Твоём благоволении…
И вот случилось чудо – тучи рассеялись, и солнце ярким светом озарило мой кабинет.
– Андрей, – раздался из-за двери обеспокоенный голос Алёны. – Впусти меня, Андрей.
Я собрал последние силы, поднялся с пола, дрожащей рукой открыл дверь и в изнеможении упал у ног Алёны:
– Прости меня, сестра моя, я виноват перед тобой…
Она всплеснула руками и бросилась за помощью. Меня доставили в президентскую больницу, и я прошёл омолаживающие процедуры – специальный медицинский курс восстановления здоровья. Семь дней я боялся взглянуть людям в глаза, а теперь помылся, побрился, оделся в парадную одежду и вышел на балкон, чтобы предстать пред народом, который в едином порыве приветствовал меня и дружным хором запел российский гимн:
Россия – священная наша держава!
