Мои дорогие сограждане, я хочу, чтобы подвиги наших великих предков зажгли ваши сердца пламенем праведной ненависти к неприятелю, не знающему пощады, и призываю вас выступить непоколебимой глыбой, о которой разобьётся вражеское нашествие. Помните – наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!
Глава вторая. Перелом
Российские войска лихорадочно откатывались вглубь страны, сдавая один город за другим. Псков, Минск, Киев, Новороссийск лежали в руинах после массированных бомбардировок американской авиации, безраздельно господствовавшей в небе. К тому времени, когда удалось наладить связь с войсками, ряд дивизий оказались в окружении прорвавшихся моторизованных соединений противника. Во избежание бессмысленных потерь личного состава и военной техники была принята директива Ставки об организованном отступлении. Войска отходили, затрудняя продвижение противника: минировали дороги, подрывали переправы и мосты. Из прифронтовой зоны шла эвакуация на Восток населения, предприятий промышленности и учреждений культуры. К концу января после продолжительных боёв сомкнулось кольцо осады вокруг Петербурга, ежедневно город подвергался авиационным налётам и ракетным обстрелам. Российские зенитные системы не могли справиться с самолётами противника. Одно появление в небе вражеского бомбардировщика с фюзеляжем треугольной формы наводило ужас на войска ПВО. Объявляли воздушную тревогу, жители города спешили в подвалы и спускались в станции метрополитена. По мере усиления осады нарастала угроза голода. Казалось, история блокадного Ленинграда повторяется…
Директивой Ставки Верховного Главнокомандования в стране была введена всеобщая трудовая повинность. Предприятия промышленности переводились на военные рельсы, офисные служащие вставали за станки и осваивали производство снарядов для танков и артиллерии. В глубоком тылу спешно формировались новые пехотные дивизии из новобранцев и ополченцев. На военных заводах был налажен массовый выпуск переносных зенитно-ракетных комплексов с инфракрасными головками самонаведения, – единственного эффективного средства борьбы с самолётами противника.
В январе войска США и их союзников на Западном фронте шли походным маршем по Белоруссии, время от времени нарываясь на засады местных партизан и останавливаясь для разминирования дорог. К концу января удалось организовать первые линии обороны. В районы сосредоточения стягивались мотострелковые и танковые дивизии из Восточного военного округа. На подступах к Смоленску инженерные войска возводили укрепления; создавалась глубоко эшелонированная оборона. В это же время начались бомбардировки Москвы…
На заседании Ставки Верховного Главнокомандования обсуждались неутешительные итоги первого месяца войны. Мне было трудно сдерживать своё недовольство:
– Давайте, господа, посмотрим правде в глаза. Наши самолёты морально устарели, американцы обладают абсолютным превосходством в воздухе. А, стало быть, нам нужен летательный аппарат, не уступающий по своим техническим характеристикам самолёту-невидимке. Если мы в ближайшее время не создадим подобной машины, война будет проиграна… Пожалуйста, министр обороны – вам слово.
– Наши конструкторы, – говорил Василий Меньшиков, – работают над самолётом с тепловизионной системой обнаружения цели и ракетами типа «воздух-воздух» с инфракрасными головками самонаведения, но на это уйдёт время…
– Нет у нас времени, Вася! – вспылил я. – Москву и Петербург бомбят, а мы не можем помешать этим ублюдкам. Они пришли, чтобы мстить – уничтожать и убивать. Под вопросом наше право на существование в этом мире… Я даю на разработку новой техники… месяц.
– Андрей Владимирович, никак не уложиться в этот срок. Люди работают без выходных по шестнадцать часов в сутки…
– Между прочим, я не спал уже неделю, и представляю, как тяжело приходится людям в тылу, но подумайте о тех, кто сейчас воюет на Кубани, в Белоруссии, у стен Великого Новгорода. Стране нужен новый самолёт… любой ценой! И передайте конструкторам – если они справятся с задачей в отведённый срок, могут рассчитывать на пожизненное государственное содержание. И ещё. Скажите мне, Василий Михайлович, когда в наших руках будет хоть один образец американской военной техники?
– Андрей Владимирович, – помрачнел Меньшиков, – рейды разведки, к сожалению, не принесли ожидаемых результатов, наши люди попали в ловушку. С земли удалось сбить несколько самолётов-невидимок, но все они взорвались при падении, а их обломков не обнаружено…
– Да как это возможно?! – возмутился я. – А мне кажется, что просто вы плохо работаете, Василий Михайлович. А у нас, как известно, незаменимых нет…
– Андрей Владимирович, вы можете снять меня с должности хоть сейчас, – сухо проговорил Меньшиков, – но поймите – мы делаем всё возможное!
Я подошёл к окну и махнул рукой:
– Ступайте, заседание окончено.
Военные сановники империи покинули зал, а я долго глядел на водную гладь великой русской реки…
В тот год весна пришла довольно рано. Дороги развезло, в грязи утопали вражеские солдаты и техника. Продвижение неприятельских войск несколько замедлилось. Американцы занимали селения и повсюду бесчинствовали: грабили, насиловали и убивали местных жителей… Так, они мстили за своих сограждан, ставших жертвами землетрясения и извержения вулкана в Йеллоустоне. На Южном фронте противник взял штурмом Новороссийск и продвигался к Краснодару; на соединение с американцами шли грузинские дивизии и вооружённые отряды северокавказских народов, которые объявили о своей независимости.
Американцы, заняв Крымск, вынуждены были остановиться в ожидании подхода союзных войск, что дало время укрепить позиции на берегу Кубани в окрестностях Краснодара.
Перед началом форсирования реки наши укрепления были уничтожены ракетами залпового огня противника. Начался штурм города. Краснодар обороняла 5-ая армия во главе с генерал-полковником Куликовым, который получил приказ измотать противника уличными боями. В те дни с фронта пришла лишь одна хорошая новость – после многих попыток удалось раздобыть пресловутую американскую невидимку… До сих пор вражеские ударные истребители в дальнем бою ракетами уничтожали российские эскадрильи, и все наши жертвы были напрасными. Но теперь появился проблеск надежды!
По итогам месяца ожесточённых боёв в Краснодаре более сотни американских боевых машин были уничтожены, десятки тысяч солдат противника навсегда остались в кубанской земле… На выручку 5-ой армии подошли резервы, угроза окружения миновала. Казалось, со дня на день враг будет отброшен за Кубань. Однако вскоре пришло известие об эпидемии, поразившей город, и смерти командующего…
Когда мне доложили о ситуации в Краснодаре, я пришёл в ярость и вскочил с места:
– Что, чёрт возьми, там происходит?
– Чума свирепствует в городе! – заявил Меньшиков.
– Какая чума?! – взревел я. – Мы в каком веке живём: двадцать первом или четырнадцатом?
– Но, – вздохнул Меньшиков, – болезни… они были во все времена. Эта зараза тогда выкосила пол-Европы, а теперь сократила на треть население Индии и Китая…
