– Тогда «Скорая» к вам не приедет, обратитесь в свою поликлинику. – И, посчитав разговор законченным, человек положил трубку.
Я беззвучно выругалась тем самым словом, за которое бабуля натерла бы мне губы перцем, и беспомощно посмотрела на Натку.
Та, слушая разговор, изогнула шею и застыла на одной ноге, как цапля. Безошибочно прочитав произнесенное мною короткое слово по губам, она отмерла, всплеснула руками, упала рядом со мной на диван и сказала:
– Ты неправильно с ними разговариваешь. – Сестра передразнила меня: – «Здравствуйте, пожалуйста, сюси-пуси, то да се»… Надо сразу рявкнуть что-нибудь такое… очень бодрящее! Мобилизующее!
– Встать, суд идет? – съязвила я.
– Типа того, – не смутилась Натка. – Гаркни, например: «Прокурорская проверка!»
– Во-первых, я не прокурор, во-вторых, что тут можно проверить?
– Качество обслуживания населения, что же еще.
Я протянула мобильный этой умнице, но она оттолкнула мою руку и досадливо потребовала:
– Давай, давай, звони, не тяни! Время – деньги, мы все глубже погружаемся в долговую яму!
На кнопке «четыре» нам наконец повезло.
– Марина, слушаю вас, – отозвался женский голос.
– Я не Марина, а Елена, – возразила я, растерявшись: уже настроилась на долгую борьбу с гидрой и не ожидала, что попаду наконец на человека.
– Это она Марина, балда! – ругнулась на меня сестра и, сунувшись к трубке, поставила ультиматум: – Марина, или мы с вами решим сейчас вопрос, или это будет делать прокуратура!
Я закатила глаза: далась ей эта прокуратура! Никто там сейчас ничего делать не будет. Насколько я знаю, Говоров и его коллеги плотно заняты рейдами по организациям и учреждениям – проверяют соблюдение антикарантинных мер.
Но женщина в трубке повторила:
– Слушаю вас. – И я плечом отодвинула Натку, чтобы не мешала деловому разговору.
– Понимаете, Мариночка, тут у нас такая ситуация, – начала я.
Сестра сделала большие страшные глаза и завертела в воздухе кистью руки, словно ускоренно накручивая ручку шарманки.
Я отвернулась, чтобы не сбиться с мысли.
Ну, не привыкла я к тому, что меня торопят! Когда оглашаю приговоры, все слушают очень внимательно и ни в коем случае не критикуют мое выразительное чтение.
Мариночка в трубке, спасибо ей, меня не подгоняла. Я подробно объяснила ей, с какой проблемой мы столкнулись. Она задала мне много вопросов о Натке, я на все обстоятельно ответила и получила обещание разобраться. Рассыпавшись в благодарностях, я закончила разговор, отложила нагревшийся телефон и победно посмотрела на сестру.
– Думаешь, будет результат? – усомнилась она.
– Какой-нибудь будет… О!
Телефон пискнул, сообщая о пришедшем сообщении, и я снова схватила его.
Посмотрев на экран, я снова сказала нехорошее слово. Три раза. А потом еще зарычала.
– Что там? Какой-то результат?!
Натка подобрала смартфон, который я метнула в диванную подушку, прочитала сообщение и высказалась на диво дипломатично – в смысле, очень точно процитировала российского министра иностранных дел.
Отличный мужик, он как-то обронил на крутом международном мероприятии пару слов через запятую. Первое было на букву «д», второе – на «б», оба ругательные.
– Тут пишут, что ты обязана соблюдать двухнедельный карантин, так как у тебя болеет близкий человек, с которым ты контактировала. – Лицо у Натки вытянулось, уголки губ загнулись вниз. – Это какой-то неправильный результат…
– И его делают неправильные гидры, – пробурчала я и откинулась на спинку дивана, массируя виски.
Голова трещала, душа болела, сердце пылало жаждой мщения. И справедливости.
Если бы в этот момент кто-то призвал меня на баррикады, я бы только уточнила, где конкретно они находятся и нужно ли идти туда со своими камнями, кольями и вилами или меня вооружат на месте.
Какое-то время я тешила себя созерцанием воображаемой картины «Елена Кузнецова убивает гидру ковид-бюрократии». Потом сообразила, что это ненаписанное произведение сильно отдает плагиатом, представляя собой вариацию столичного герба с растрепанной тетенькой вместо элегантного Георгия Победоносца. Это переключило мои мысли на поиск знакомых в структурах власти, которые могли бы помочь решить нашу с Наткой проблему.
– Позвони Морозову, – подсказала сестра.
С Лешей Морозовым я дружила в студенческие годы, он даже ухаживал за мной, но я выбрала другого – непутевого отца моей Сашки. Теперь Алексей работает в мэрии, мы как-то с ним увиделись на встрече выпускников и изредка пересекаемся по-приятельски за рюмкой текилы или чашкой кофе.
Привлекать бывшего однокурсника к решению своих проблем я не собиралась – мне как раз нравилось, что наше общение бескорыстно, – но сейчас мои принципы горели огнем вместе с семейными финансами, и я все-таки позвонила Морозову.
– Департамент городского имущества, отдел…
– Добрый день, Морозова можно? – перебила я.
– Алексей Игоревич сейчас отсутствует, а кто его спрашивает?
– Кузнецова Елена Сергеевна, Таганский суд.
– Суд? А что такое? – женский голос в трубке не заволновался, а заинтересовался.
– Да я по личному вопросу, – отговорилась я. – Не подскажете, когда Алексей будет на месте?
– Он на больничном. – Девушка вздохнула. – «Корона», вы понимаете… Кто знает, когда он будет…
– Спасибо, извините за беспокойство. – Я закончила разговор.
– Ну? – поторопила меня Натка.
– Леша сам ковидный, сейчас болеет, – коротко объяснила я.
В тот день я обзвонила с десяток знакомых, но без толку.
Все, к кому я обращалась, либо сами уже столкнулись с заскоками гидры ковид-бюрократии, либо знали о них со слов родных и друзей.
Что с этим делать, никто не представлял, да и четкого понимания ситуации ни у кого не было.
Гидра не просто росла и ширилась, она еще и сбивала граждан с толку постоянной переменой позиций: требования множились и противоречили как логике, так и сами себе. И соблюдались они то без всякого энтузиазма, то с разрушительным рвением, как в пословице «заставь дурака богу молиться – он и лоб разобьет».
В итоге к концу дня мы с Наткой приняли пару важных решений.
Одно было мое, личное: я рассудила, что в этой странной ситуации следует опираться на то, что мне понятно и ясно, – действующие законы Российской Федерации.
– Мы соберем все это, – я потрясла в воздухе мобильным с угрожающими эсэмэсками и сообщениями о штрафах, – и ты пойдешь в суд.
– Ты же не работаешь сейчас, – напомнила Натка.
