– Волос тебе отдать? – спросил он. – Или мне к ребятам? Понимаешь, есть одна проблемка…
Орлик так резко к нему повернулся, что Саня заткнулся на полуслове.
– Слушай, друг, тут такое дело. Если я сейчас не продолжу путь, у меня может просто не быть другого шанса. Поверь, знаю, о чем говорю, столетиями пытался! Отец рассказал бы тебе, как справиться с королем Баалом, он как раз собирался… Хотя нет, забудь, что я несу!
Он уткнулся лицом в колени, с отчаянием дернул себя обеими руками за упавшие вперед волосы.
– Если в самом деле так важно, то не вопрос, – проникся Дятлов. – Но ты в самом деле хочешь… ну, уйти?
– Не хотел, так и трепаться не стал бы, теперь возможность есть, – резонно ответил Орлик. – А что за проблемка?
– Забудь, – сказал Сашка. Рассказывать сейчас Орлику, какие трудности организовала для него речка Самбатион, было уж совсем некстати.
– Тогда прощай! – Орлик легко вскочил на ноги, он так и светился от радостного предвкушения. – Жаль, что не успели по-настоящему подружиться. В последнее время я думал об этом.
– Да уж, соперничество дружбе неважный помощник, – виновато развел руками Сашка, тоже вставая. – Но ты точно уверен, что такой расклад лучший для Данки?
Орлик кивнул. Они протянули друг другу руки, а потом немного неловко облапили друг друга. И Орлик снова отошел к старейшине.
– Ребята, пора! – окликнул Дятлов. – Пап, пошли!
Отец обернулся, и что-то в его лице Сашку смутило.
– Пап, ты чего?
– Шурка, я не пойду, – решившись, сказал тот. – Давай уж, как прежде решили: ты возвращаешься, приглядываешь за матерью, а я иду дальше.
– Да почему? Ведь есть возможность?
– Подойди-ка сюда.
Дятлов подошел к отцу, другие тут же деликатно разошлись в разные стороны.
– Слушай, Шурка, я последние годы жил так, что хуже просто невозможно. Словно в пропасть катился, еще и вас с мамой за собой тащил. Но хоть повезло уйти не так подло, как жил, – защищая любимую женщину. А если вернусь, в другой раз может и не повезти, согласен?
Сашка помолчал, подбирая слова и доводы, чтобы переубедить отца, но потом встретился с ним глазами и понял – не нужно. Может, отец и уступит, но в мыслях своих он уже там – за озером. Кивнул:
– Ладно, пап, увидимся.
Они крепко обнялись.
Когда взъерошенный Дятлов, выбитый из колеи таким количеством прощаний, уже снова готов был бежать прочь от озера, его окликнул Орлик:
– Эй, ничего не забыл? Поговори с моим отцом, он же не просто так сюда пришел.
Старейшина сразу увлек Дятлова немного в сторонку, за камень, наверное, чтобы не отвлекался. И заговорил:
– Я пришел сюда, чтобы сказать то, что поможет друзьям моего сына. Ты вернешься в мир, который застыл сейчас, как сухой лист в паутине в ожидании первого же ветерка. Он может исчезнуть совсем, а те, кто населяют его сейчас, разбредутся в разные стороны, по другим мирам. Но если ты уговоришь Прадерево дать еще один корень, у Навии появится последний шанс. Многое изменится, люди снова обретут свои бессмертные души. Мой народ, всадники, получат возможность со временем уйти в то место, о котором так мечтали, – в небесный Кречет.
– Здорово, – сказал Дятлов. – Но Прадерево говорило, что корни его уже сгнили и оно ничем не может помочь.
– Я говорил сейчас о другом Прадереве – о сестре Древа жизни. Оно много путешествовало все эти века и сохранило свои корни живыми, полными жизненных соков. И если оно согласится…
– Согласится, верняк! – обрадовался Сашка. – Младшее Прадерево – наш человек!
Старейшина Владдух моргнул недоуменно – возможно, не до конца его понял. Но продолжил:
– После Шемеша ты вернешься в то самое место, откуда попал сюда мой сын, – в замок короля Баала. И снова от тебя многое будет зависеть. Запомни: ты в силах остановить короля, если улучишь момент и скажешь ему кое-что… пару фраз. Именно ты, никто другой.
– Что за фразы?
– Подойди ближе.
Теперь они стояли совсем рядом. Старейшина Влад-дух положил руку ему на плечо, привлек к себе и что-то проговорил на ухо. И Дятлов сразу понял разницу между голосами, которые он слышал в своей голове, и настоящим голосом старейшины. Услышал слова, звучащие вроде знакомо, в смысле на понятном языке. Похоже на строчки из колыбельной.
– Запомнил? Повтори!
Дятлов старательно повторил.
– Вы уверены, что на Баала это подействует? – уточнил на всякий случай.
– Уверен, – краем губ улыбнулся Владдух. – Вот только не знаю, как именно. Но больше помочь ничем не могу, разве что удачи пожелать.
– Ага, она мне точно пригодится, – пробормотал Саня, крепко пожимая руку старейшины. Потом повертел головой, нашел глазами Кимку с Вилли: – Все, ребят, пошли!
Прощаться он всегда терпеть не мог.
Они зашагали к мотыльковому занавесу, который вдруг снова возник, причем совсем близко – шагах в тридцати. Ребята иногда поворачивались, чтобы помахать руками тем, кто с берега смотрел им вслед. Но Дятлов такого себе не позволял – нужно было сосредоточиться. У самого занавеса решился:
– Слушайте, тут такое дело, нужна ваша помощь. Эта Самбатион кое-что взяла у меня… короче говоря, отхреначила подчистую всю смелость. Когда окажемся по другую сторону, можете ржать надо мной в голос, только гоните пинками куда следует, ладно? И да, следите, чтобы ни на кого не кидался – это еще одна сторона моей новой трепетной натуры.
– Мы не будем смеяться, Саш, – заверила его Ким-ка. – Нам и самим сейчас очень страшно.
– А тем более что наши пути через мгновение разойдутся, – подхватил Вил. – В Шемеше ты снова окажешься один.
– Точно, не сообразил! Ладно, тогда увидимся уже на земле, да?
– Нас ты легко найдешь на больничных койках, – сказала погрустневшая и слегка напуганная Кимка. – Мы там надолго, уверена.
– Ничего, выкарабкаетесь! Держитесь, в общем!
И тут они вступили в золотистый туман, на миг окруживший и поглотивший их. А из тумана Дятлов вышел уже один.
После того как моя история была рассказана от начала и до конца, мы какое-то время молчали. Возможно, Теому было неприятно сидеть так близко от меня теперь, когда он знал, кто я, но куда деваться, – мы по-прежнему старались скрыть от ашерцев отсутствие Орлика. Но потом тягостное ощущение исчезло, Теом вдруг начал рассказывать мне, как впервые увидел Клею, как пытался скрыть от нее, кем является на самом деле, безуспешно изображая ребенка, но был быстро изобличен. Я тут же включилась, сама стала вспоминать детство моей девочки, и так увлеклась, что совсем забыла, что воспоминания не мои, как и дочка. Но имело ли это значение теперь, когда всем нам, возможно, недолго оставалось жить!
