Уолш. Насколько, по-вашему, акционеры и директора ответственны за условия труда рабочих?
Морган. Думаю, что акционеры не несут за это никакой ответственности.
Уолш. А что касается директоров?
Морган. Совершенно никакой.
Уолш. А кто же тогда ответственен?
Морган. Исполнительные сотрудники или люди, которых они назначили руководить работой заводов. Эти сотрудники обязаны следить за тем, чтобы те, кому они поручили работу, выполняли ее надлежащим образом.
Такое безразличие к рабочим, отражавшее безразличие и к более широким социальным аспектам, Морган продемонстрировал, когда его спросили, достаточно ли десяти долларов в неделю для оплаты труда рабочего, на что он ответил:
— Если это все, что он может получить и получает, то, думаю, этого вполне достаточно.
Морган-младший напоминал своего отца как по характеру, так и физически, — то же безразличие к общественному мнению; высокомерие приобрело черты надменности, молчаливость (он давал еще меньше интервью), чуть меньше превосходства над другими в характере, чем у старика, но тем не менее он оставался хозяином дома Морганов и его подразделений. «Этический код» его бизнеса был практичен: «Никогда ничего не делай, если не одобряешь этого, для того чтобы быстрее выполнить то, что одобряешь». Обладая олимпийским спокойствием, он никогда не нанимал пресс-агентов для создания своей популярности, как это делали Рокфеллеры и другие. Буря критики, вызванная крахом железной дороги «Нью-Хейвен», обрушилась на Дж. П. Моргана-младшего, но он сказал (в духе своего отца, который часто повторял: «Я ничего не должен общественности»): «Я утратил всяческую надежду заслужить справедливое отношение народа Массачусетса. Не просите меня обращаться к народу. С общественностью я покончил, во всяком случае, на этом этапе».
И все же движение Рузвельта — Вильсона, которое так возмущало Моргана, укрепило американскую промышленность и финансы, смягчив антагонизмы и создав большее единообразие. Оно подготовило Соединенные Штаты к войне и получению статуса мировой державы (на котором выросла финансовая мировая мощь дома Морганов).
В агонии мировой войны вновь расцвели пышным цветом все империалистические антагонизмы, экспорт капитала, борьба за рынки сбыта, захват естественных ресурсов и ограниченные колониальные войны.
«Борьба за коммерческое превосходство, — говорил Элберт Г. Гэри, — и явилась основной причиной этой войны или, по крайней мере, ускорила ее начало».
Пятьдесят лет удивительных экономических достижений, чудес науки, инженерного искусства и техники, торжества человека над природой — все было мобилизовано для развязывания и ведения самой большой, самой разрушительной и жестокой войны в истории. Цивилизация погрузилась в кровавый кошмар полей сражений, где люди погибали для того, чтобы решить вопрос о мировом империалистическом превосходстве и прибылях. Все это стало коллапсом очередного цикла развития цивилизации…
Когда война уже казалась неминуемой, 30 июля 1914 года в офисе «Дж. П. Морган и К°» состоялось совещание, на котором председательствовал Морган. Представители наиболее значимых банков и биржи обсуждали финансовые действия в случае войны и, в частности, вопрос о закрытии биржи, предвидя широкую ликвидацию американских ценных бумаг европейскими собственниками. В результате было принято решение биржу не закрывать. После этого еще более крупная ликвидация и ужасный обвал цен заставили биржу закрыться на четыре месяца в целях самообороны, поскольку денежный рынок Америки все еще зависел от Европы.
После объявления войны, в августе, большинство банкиров выступало за замораживание золотых выплат Европе. Настаивая на том, что такое замораживание будет опасным для американского международного кредита, дом Морганов мобилизовал инвестиционных банкиров и провел решение в пользу сохранения этих золотых выплат. Если закрытие биржи указывало бы на зависимость Америки от Европы, то решение сохранить золотые выплаты демонстрировало силу американской финансовой структуры. Тогда «Дж. П. Морган и К°» организовала золотой заем на сто миллионов долларов городу Нью-Йорку для выполнения его муниципальных обязательств в Лондоне и Париже. Сохранение международных золотых выплат явилось важным фактором в предоставлении займов союзникам и сделало Нью-Йорк ведущим монетарным центром мира (в добавление к огромным производственным возможностям американской индустрии).
Незамедлительным последствием войны стало усиление деловой депрессии в Соединенных Штатах в условиях катастрофического сокращения мировой торговли. За месяц до начала войны банк «Нэшнл сити» принял «всеобъемлющий план» развития иностранной торговли путем открытия отделений за границей (что разрешалось законодательством федерального резерва), особенно в Южной Америке, но теперь эти планы были свернуты. Депрессия продолжалась до начала 1915 года, когда крупные займы союзникам, организованные домом Морганов, привели к оживлению бизнеса и подъему благосостояния.
В августе 1914 года «Морган, Харджес и К°» получила шесть миллионов золотом от банка Франции для открытия кредита в «Дж. П. Морган и К°» в целях закупок товаров в Соединенных Штатах, предварительно оценивавшихся в сто миллионов долларов. В ответ на запрос Морганов, не идет ли данный заем вразрез с декларацией президента Вильсона о нейтралитете, Государственный департамент ответил через секретаря Брайана, что займы для воюющих сторон являются «несовместимыми с духом настоящего нейтралитета». Но бизнес перешагнул через голову Брайана. Британия и Франция делали большие закупки в Соединенных Штатах, большинство из которых оплачивалось наличными, полученными от продажи американских ценных бумаг. С финансовой точки зрения такая ситуация была невозможной, так как ограничивала закупки союзников и сковывала их ресурсы. Если бы союзникам было отказано в американских займах, то поток заказов мог бы пересохнуть, что способствовало бы сохранению депрессии бизнеса.
Англо-французская комиссия обсудила эту проблему с «Дж. П. Морган и К°», правительство сняло свой запрет на займы, и в октябре 1915 года дом Морганов организовал заем на беспрецедентную сумму в полмиллиарда долларов, который союзники могли потратить исключительно на закупки товаров в Америке. Морганы, как участники переговоров о предоставлении займа и менеджеры синдиката по размещению ценных бумаг, не получили никакой компенсации, хотя заем принес значительные прибыли. Морган назвал «планируемый заем необходимым для сохранения торговли в существующих условиях», непреложным условием процветания бизнеса.
Британия и Франция конечно же обратились к дому Морганов, так как он сохранял свое финансовое превосходство в Соединенных Штатах и всегда поддерживал конфиденциальные отношения с британским правительством через свои отделения в Великобритании (теперь «Морган, Гренфелл и К°»).
Следуя предложению Генри П. Дэвисона, Великобритания сделала «Дж. П. Морган и К°» своим коммерческим агентом в Соединенных Штатах, предоставив ему исключительное право контроля за всеми покупками, а Морган самолично вел переговоры по этому контракту. Такое решение вызвало бурю критики в Британии, основанной на том, что «Дж. П. Морган и К°» благосклонно относилась к концернам, в которых имела интерес, и оттесняла при этом других. Ллойд Джордж защищал Морганов в парламенте, а Дэвисон направился в Лондон, чтобы ответить на критику бизнесменов, которые не понимали масштабность данной войны и настаивали на конкурентных отношениях с американской промышленностью. Однако концентрация всех закупок в агентстве Моргана сэкономила миллионы для британского правительства, упростила систему заказов и доставки и предотвратила мошенничества со стороны целого ряда спекулятивных посредников.
