«Они никогда не смогут их оплатить», — сказал он, заявив, что займы были «таким же вкладом в победу, как жертвы солдат».
Морган чувствовал, что военные долги и репарации серьезно мешали экономическому возрождению Европы и представляли угрозу для других европейских долгов американским инвесторам, в погашении которых дом Морганов был заинтересован в первую очередь.
Но при окончательном анализе размер репараций определяли Соединенные Штаты. Отмена Америкой военных долгов аннулировала бы две трети немецких репараций. Большая часть германских выплат стала возможной благодаря иностранным займам, стекавшимся главным образом в Соединенные Штаты через дом Морганов, который занимал у американского Питера, чтобы платить Полям в Англии, Франции, Италии и Бельгии. Таким образом, Морганы оказывали решающее влияние на все репарации, обладая правом наложения финансового вето почти на все расчеты (кроме их отмены).
Для обсуждения репараций проводилась одна конференция за другой, постепенно снижая фантастические требования к Германии, предъявлявшие сумму сто двадцать пять миллиардов долларов. Конференция по репарациям 1929 года снизила их до девяти миллиардов долларов. Американскими представителями на этой конференции были Дж. П. Морган и Оуэн Д. Янг (из «Дженерал электрик компани», отделения дома Морганов), Томас У. Ламонт и Т. Н. Перкинс. Морган стал «движущей силой» данной конференции — движущей силой американского финансового превосходства. Выплата германских репараций была организована на ежегодной основе и растянута на шестьдесят лет, хотя план мог быть пересмотрен еще раз, как в случае с предыдущими договорами. Соглашение 1929 года предусматривало сокращение германских выплат на две трети в случае отмены военных долгов. Между тем мир страдал от последствий военных долгов и репараций, которые замедляли экономическое возрождение Европы, затрудняли иностранную торговлю и имели одинаково катастрофический эффект как для победителей, так и для побежденных.
Конференция по репарациям 1929 года приняла решение вывести эту проблему за пределы политики (как будто это было возможно!). Она создала Банк международных расчетов для регулирования германских выплат, в котором были представлены центральные банки Германии, Британии, Франции, Италии, Бельгии и Японии. Когда Государственный департамент запретил федеральному резерву участвовать в этом, американские финансы стал представлять непосредственно «Дж. П. Морган и К°». В этом банке были два американских директора (и по одному от каждой другой страны), назначенные Морганом, и президент, еще один американец, выбранный по рекомендации Моргана. Так, в Банке международных расчетов главенствовал банкирский дом Морганов. Об этом банке Морган говорил: «Это единственная организация, которую конференция смогла создать для решения проблем международных долгов, возникших в результате войны».
Но значение этого банка было гораздо большим. Его задача регулирования германских выплат была лишь временной, поскольку рано или поздно репарации должны были закончиться. Их можно было назвать экономическим уродцем. Франция использовала их для замедления экономического возрождения Германии, а Британия — как средство давления на Америку против отмены долгов. В это время Европа сгибалась под этим бременем, ставшим одним из важных факторов порождения Великой депрессии 1929 года, с характерным для нее упадком международной торговли. Вдобавок к другим ужасным экономическим последствиям американские финансы навсегда отказались предоставлять займы, помогавшие Германии выплатить репарации, что ставило под угрозу другие ее европейские займы. Поскольку дом Морганов выступал за отмену военных долгов, он мог также пойти и на отмену репараций. Американская политика способствовала восстановлению Германии по экономическим, а также по политическим причинам сохранения равновесия в Европе (и в мире) в противоположность Британии, боровшейся за свое империалистическое превосходство.
Поскольку репарации были лишь временной функцией Банка международных расчетов, все большее значение приобретали его чисто финансовые функции. Он мог содействовать развитию международной торговли, используя свои ресурсы для стабилизации международной финансовой системы. Используя свои инвестиционные возможности, банк мог влиять на развитие конкретных стран, оказывать финансовое давление на менее крупные «отсталые» государства посредством займов, инвестиций и иностранных предприятий, становясь централизованным выражением финансовых аспектов империализма. Банк международных расчетов четко отражал необходимость дальнейшего укрепления международного единства. Но и в рамках такого единства существовали антагонизмы и противоречия: борьба между Соединенными Штатами и Британией, между Германией и Францией, между Британией и Францией, между Европой и Соединенными Штатами. Америке уже не нравилось то, что значительная часть британских финансистов неблагосклонно относилась к этому банку, символизировавшему американское и европейское превосходство. Банк мог лишь временно сгладить антагонизмы и противоречия, но трагедия империализма заключается в том, что, формируя более тесное единение наций, он одновременно обостряет антагонизмы, а это неминуемо ведет к войне.
За займами Моргана и превосходством Морганов в Банке международных расчетов скрывался постоянный поток американского капитала во все части мира. Американские иностранные инвестиции в 1914 году составляли два миллиарда шестьсот миллионов долларов, а в 1929 году — уже шестнадцать миллиардов шестьсот миллионов (за минусом двенадцати триллионов долларов военных долгов). Один аспект этих инвестиций сводился к займам для иностранных правительств и корпораций, другой — к прямым инвестициям в иностранные предприятия, а третий — к созданию предприятий, принадлежащих или контролируемых американцами.
В основе всемирного могущества Америки лежит колониальная и полуколониальная империя на Филиппинах, Кубе, в Либерии и Центральной Америке площадью четыреста пятьдесят квадратных миль и с населением двадцать пять миллионов человек. Эта империя расширялась, включая в себя страны, приграничные к Карибам. Венесуэла, Колумбия и Перу были либо финансовыми, либо политическими протекторатами Соединенных Штатов. Инвестиции в размере одного миллиарда трехсот восьмидесяти девяти миллионов долларов превратили Мексику в американскую экономическую колонию, что только подтверждалось политической опекой. С помощью империалистической интерпретации доктрины Монро и инвестиций на сумму пять миллиардов семьсот двадцать два миллиона долларов Соединенные Штаты стали быстро ограничивать европейскую торговлю и капитал из Латинской Америки.
Соединенные Штаты, Британия, Франция и Германия вели активную борьбу за контроль над латиноамериканскими рынками, инвестициями и естественными ресурсами. Эта борьба продолжалась и в самой Европе. В добавление к большим правительственным займам доля американского капитала в европейских промышленных предприятиях составляла около двух с половиной миллиардов долларов, из которых примерно семьсот миллионов долларов были напрямую инвестированы в предприятия, находившиеся под контролем или во владении Америки. Европейский капитал принимал меры против такого вторжения, которому способствовали американские инвестиции на четыреста девяносто два миллиона семьсот двадцать девять тысяч долларов в иностранные финансовые учреждения, главным образом европейские. Такое положение складывалось повсюду, и почти две тысячи промышленных предприятий во всех частях мира находилось под американским контролем.
