В своем решении комитет сделал Стивенсу, Моргану, Кетчуму и Истману внушение по поводу надлежащего поведения истинного гражданина: «Участие в этой сделке невозможно рассматривать с точки зрения благих намерений и по этой же причине считать справедливыми выдвинутые требования. Во Франции в периоды гражданских волнений часто можно было видеть следующие надписи на мостах, монументах и других общественных строениях: „Отдано под охрану гражданам Франции“. И в нашей стране не следует считать слишком романтичной политическую мораль, объявляющую, что все общественные интересы следует воспринимать как находящиеся под такой же протекцией, особенно в трудные времена, подобные настоящим. Тот не может считаться хорошим гражданином, несмотря на все его заверения, кто старается лишь приумножить ту огромную, возрастающую с каждым днем нагрузку, которая ляжет тяжким бременем на будущее экономики страны, предъявляя Министерству финансов требования, не соответствующие ценности совершенных деяний».
Скандалу с карабинами придавалось большое политическое значение, как одному из многочисленных мошенничеств в армии генерала Фримонта, о которых сообщалось официально. Хотя случаев таких афер было много (генерал Грант жаловался на плохие мушкеты, испорченное мясо, некачественное сено и высокие цены), имелись некоторые доказательства некомпетентности и самого Фримонта, и комитет по расследованию предложил его сместить. Но Фримонт был непримиримым противником рабства, и в его поддержку незамедлительно выступили многие, кто считал предлагаемое отстранение генерала ударом по силам противников рабства (со стороны людей, которые презирали Авраама Линкольна). Таддеус Стивенс интерпретировал этот вопрос с точки зрения честности, верности и патриотизма Фримонта и сказал, что, хотя спекуляция Симона Стивенса выглядит неприглядно, она является вполне законной сделкой. Этот непримиримый пожилой человек, поглощенный борьбой против рабства всеми возможными средствами, цинично отмахнулся от проблемы коррупции, как он это делал и в ходе послевоенной борьбы с Югом. Но, несмотря на все это, генерал Фримонт был все же смещен с поста по обвинению в некомпетентности.
Нравоучения комитета по расследованию Симон Стивенс пропустил мимо ушей
[19]. Когда Морган отказался от этого дела, Стивене настоял на своем требовании, и оно было удовлетворено в 1866 году чисто техническим решением претензионного суда. Голосованием четыре против одного суд решил, что доказательств мошенничества нет, и принял заявление Стивенса о том, что он был легитимным владельцем карабинов во время их продажи Фримонту, несмотря на то что тогда они все еще являлись собственностью правительства и хранились в правительственном арсенале. Суд заявил: «Генерал Фримонт был просто обязан купить эти карабины. Разве он мог оставить свою армию без оружия и таким образом не оказать сопротивления восставшим? А поскольку Фримонт все же купил эти карабины, правительство должно выполнить свои обязательства и произвести выплату».
Это решение обеспечило выплаты по всем «безнадежным» требованиям, выдвигавшимся к правительству целой сворой нечистых на руку подрядчиков. Более того, такое решение соответствовало духу циничной коррупции, процветавшей в национальном правительстве после Гражданской войны, беспринципной, извращенной и отвратительной.
Глава 7. Спекуляция золотом
— А мораль состоит в том, — сказала Герцогиня, — чем больше здесь моего, тем меньше твоего.
Алиса в Стране чудес
Во время Гражданской войны Дж. Пирпонт Морган был еще начинающим финансистом. К тому времени он успел проявить лишь скромный талант денежного дельца. В 1864 году он объявил налоговым органам, что его доход составлял всего лишь пятьдесят три тысячи двести восемьдесят шесть долларов (по сравнению с доходом Уильяма Б. Астора в один миллион триста тысяч долларов и Корнелиуса Вандербилта в пятьсот семьдесят шесть тысяч), что уже было неплохо, но и не блестяще для двадцатисемилетнего молодого человека после четырех лет работы в бизнесе.
Начинающего финансиста интересовала спекуляция, но в последующие годы этот интерес ослаб. Будучи еще молодым, в Лондоне он слышал рассуждения о том, что кофе «подходящий товар для спекуляции». Тогда Морган приобрел судовой груз, кофе, и сказал одному из партнеров Пибоди.
Морган. Я купил целый пароход кофе — это хорошая спекуляция.
Партнер. Глупо покупать так много кофе. Где ты возьмешь на это деньги?
Морган (сердито взглянув, молча уходит и возвращается с чеком на нужную сумму, подписанным Джуниусом Морганом, и резко говорит). Вот они!
Эта история демонстрирует высокомерие Моргана и его склонность к спекуляции. Во время Гражданской войны он активно занимался спекулятивными сделками. В то время спекуляция была всеобщей и яростной, хотя и осуждалась прессой и церковью за ее аморальность и нелояльность Союзу. Но стремление обогатиться на нуждах страны, экономический дисбаланс и колебания уровня цен всегда подстегивают спекуляцию. Практически все приобретает спекулятивный характер, включая саму жизнь. По словам одного обозревателя того времени, «такая безудержная спекуляция с военными заказами, нефтяными скважинами, ценными бумагами и золотом естественно приводит к крайней расточительности, по принципу „легко пришло, легко ушло“, и сопровождается кичливой демонстрацией бриллиантов, экипажей, шикарных особняков и пышных одеяний».
Золото было излюбленным объектом спекуляций из-за резкого колебания цен на него. По объективным обстоятельствам рост цен на золото был неизбежен, бумажные деньги лишь подстегивали этот рост, увеличивалась потребность в золоте для международной торговли, для оплаты таможенных сборов и процентов по облигациям правительства (которые обеспечивались золотом). Вместе с тем ценой на золото также манипулировали и намеренно ее завышали. Число спекулятивных сделок превышало количество законных деловых закупок, коммерсанты и иностранные банкиры скупали его больше, чем того требовали фактические нужды, а народ спекулировал как золотом, так и ценными бумагами. Беспринципные спекулянты подкупали сотрудников Военного ведомства и самой резиденции президента, чтобы заблаговременно получить информацию о военных событиях, и часто запускали или раздували различные слухи в своих спекулятивных целях. Цена на золото чутко реагировала на развитие военных событий, так как продолжение войны означало дальнейшие выпуски бумажных денег, увеличение потребности в золоте и соответственно рост цен. Поэтому победа конфедератов означала бы повышение цены на золото, а победа Союза — ее снижение. Борьба за золото между «быками» и «медведями» была тесно связана с кровавыми событиями на фронте. Вполне очевидно, что рост цены на золото, изначально определявшийся объективными экономическими причинами, усиливался еще больше из-за беспринципных манипуляций людей, готовых заработать деньги, невзирая на последствия своих действий для Союза, людей, которых Джей Кук называл «злыми гениями». Спекуляция золотом отнюдь не приветствовалась биржей Нью-Йорка. Поэтому известные спекулянты встречались в «угольной яме» — мерзком и темном подвале. Несмотря на это, их бизнес процветал, и вскоре вновь созданная организация переехала в более удобное помещение, где «быки» вздували цену на золото, распевая при этом песни о южных штатах США, которые назывались «Дикси».
