Несмотря на провал займа, Морган приблизился к финансовому равенству с Куком, престиж которого значительно пострадал и его банкирский дом вовсе исчез во время великой паники 1873 года
[21].
Панике предшествовала всеобщая нервозность — нехватка денег, усиление рецессии промышленности и слишком громоздкая финансовая суперструктура, способствовавшая разгулу необузданной спекуляции (особенно с железными дорогами и землей). Панике предшествовал крах спекулянтов на железных дорогах. В сентябре в Нью-Йорке обанкротились два брокерских дома, с одним из которых был связан Дэниел Дрю. Затем без консультаций с Джеем Куком приостановило свою работу расположенное там отделение «Кук и К°», что повлекло за собой закрытие его отделения-учредителя в Филадельфии. Паника распространялась, как лесной пожар, и в одном только Нью-Йорке за два дня произошло сорок значительных банкротств. «Кук и К°» рухнула, главным образом благодаря огромному грузу практически бесполезной «Нозерн Пасифик», приобретенной в ходе ошибочных спекулятивных манипуляций. Продажи облигаций «Нозерн Пасифик», на которых основывалась вся эта спекулятивная сделка, снизились и почти сошли на нет из-за недоверия общественности после обнародования фактов воровства «Креди Мобилье» на «Юнион Пасифик», что опозорило погрязшее в коррупции национальное правительство. Тем не менее Джей Кук намеревался продолжить работу с «Нозерн Пасифик», считая, что ему еще рано уходить со сцены, и увеличил авансирование данной компании, в то время как широкая спекуляция землей со стороны «Лейк Супериор и Пьюджет Саунд Ленд компани» еще в большей степени истощила ресурсы «Нозерн Пасифик» и ускорила объявление ее неплатежеспособной.
Джею Куку всегда удавалось успешно добиваться доверия мелких инвесторов, которые теперь стали жертвами краха. Среди них была «бедная пожилая женщина, которой принадлежала облигация „Нозерн Пасифик“ на пятьсот долларов, которые составляли весь ее капитал». Другой такой инвестор писал финансисту: «Я работал двадцать лет, чтобы собрать эту маленькую сумму в триста шестьдесят долларов. Когда мы с моей маленькой девочкой пришли в банк, вы сказали, что все наши деньги в сохранности». Такие письма, которые, по словам биографа Джея Кука, «были пронизаны горечью, также содействовали краху господина Кука», который оказался полным и окончательным
[22].
За паникой 1873 года последовало пять лет деловой депрессии, которая сопровождалась бедами аграриев, большой безработицей, сокращением заработной платы и ростом социального недовольства. Коммерческие неудачи повлекли за собой огромные денежные потери. Движение грейнджеров поднялось с новой силой, отражая недовольство аграриев, а партия гринбекеров предлагала узаконить «дешевые деньги» и в 1878 году обеспечила себе достаточное представительство в конгрессе. В 1877 году рабочие устроили массовые забастовки, которые были названы революционными. Такое недовольство, естественно, вылилось в нападки на банки, а банкиры в свою очередь выражали глубокую озабоченность будущим банковской системы Соединенных Штатов, так как враждебное отношение общества к банкам еще никогда не было столь острым. Совместные выступления фермеров и рабочих напугали промышленников, финансистов и политиков. Тем не менее все предложения о проведении поверхностных реформ резко отвергались, забастовки грубо подавлялись, а демонстрации безработных разгонялись силой. Когда ее либеральные принципы трещали по швам, страна стала протаскивать идею о том, что фермеры были «ворами и проходимцами», когда требовали понижения стоимости перевозок, что означало транспортировку их зерна практически даром. Сам Генри Уорд Бичер, получавший двадцать тысяч долларов в год, чья церковь была организована спекулянтами недвижимостью как прибыльное предприятие, проповедовал против рабочих под аплодисменты прихода Плимута: «Разве великий рабочий класс испытывает угнетение? Да, несомненно, так оно и есть. Бог повелел великому быть великим, а малому — малым… Профсоюз, организованный по европейской системе, рушит свободу… Я не утверждаю, что доллар в день достаточно для пропитания рабочего, но этого вполне достаточно для пропитания человека! Конечно, этого не хватит для содержания пятерых детей, если этот человек продолжает курить и пить пиво… Но человек, который не умеет прожить на хлебе и воде, недостоин жизни».
Но все эти учения Христа сгинули в пламени социальной войны, в ходе которой капиталистическое предпринимательство консолидировало свое финансовое превосходство, продолжило рефинансирование национального долга и возобновило размен бумажных денег металлом. С этим было связано несколько национальных займов, посредством которых Дж. П. Морган добился реального финансового могущества.
В начале 1876 года «Дрексел, Морган и К°» организовала синдикат, обеспечивший выпуск правительством пятипроцентных облигаций на пять миллионов восемьсот восемьдесят три тысячи долларов, несмотря на конкуренцию со стороны Огаста Белмонта, представлявшего интересы Ротшильдов.
В 1877 году дом Морганов участвовал в синдикате по рефинансированию, который состоял из «Огаст Белмонт и К°» (Ротшильды), «Дрексел, Морган и К°» («Дж. С. Морган и К°»), «Дж. и У. Селигманы и К°» (братья Селигман) и «Мортон, Блисс и К°» («Мортон, Роуз и К°»). Морган возглавлял это американское объединение. После того как новый министр финансов Джон Шерман пересмотрел контракт, предусматривавший теперь более благоприятные условия, синдикат приступил к своим операциям. Теперь заем объединял в себе задачи рефинансирования и возобновления обмена бумажных денег на металл, и синдикат продал облигаций (4,5-процентных и 4-процентных) на двести тридцать пять миллионов долларов для выкупа шестипроцентных облигаций и на сорок миллионов долларов закупил золота для обеспечения бумажных денег. Большинство облигаций было продано с опережением в один — четыре пункта. Сообщалось, что эта финансовая операция принесла синдикату прибыль в двадцать пять миллионов долларов, из которых двадцать пять миллионов причитались «Дрексел, Морган и К°».
