Увеличение числа акционеров разделило функции корпоративного владения и управления. По мере роста корпораций акционеры оттеснялись от функционального участия в управлении промышленностью, помимо самого изначального акта инвестирования, и попросту получали прибыль от своих ценных бумаг. Трастовая компания, являвшаяся доверенным лицом отдельных людей и объединений, выполнявшая функции инвестиционного эксперта для инвесторов и принявшая на себя всю ответственность за инвестиции, обозначила отделение корпоративной собственности от управления ею, и теперь инвестор даже не выбирал объекты своих инвестиций. Этот растущий класс не принимающих участия в управлении инвесторов предоставил основное количество капитала, необходимого для корпоративного производства (там, где этот капитал не был обеспечен путем реинвестиции прибылей).
Одним из первых результатов такого разделения собственности и управления стал приход к руководству пиратов, которые манипулировали собственностью разобщенных акционеров и просто разворовывали ее. Надувательство конкурентов еще больше осложнило ситуацию. Корпоративные предприятия начали объединяться, чтобы усилить свою конкурентоспособность, одновременно расширяя возможности пиратов заниматься грабежом. Такое пиратство и яростная конкуренция препятствовали ведению бизнеса, понижали общий уровень доходов и нарушали сложные взаимоотношения корпоративного бизнеса. Отсюда и возникла необходимость стабилизации
[23].
Концентрация и объединение промышленности принесли значительную стабилизацию, но затем возникла проблема стабилизации среди самих объединений, неограниченная конкуренция которых была еще более ужасающей, чем среди мелких предприятий. Разделение собственности и управления, позволявшее пиратам воровать, теперь предоставило возможность банкирам вмешиваться в дела предприятий и узурпировать контроль над ними. Хотя финансисты часто использовали методы пиратов, сами финансы представляли собой стабилизирующую силу, демонстрирующую конструктивные аспекты нового экономического порядка. Банки, особенно инвестиционные, которые раньше почти исключительно выполняли роль посредников между корпорациями и инвесторами, продавая ценные бумаги, теперь стали активно участвовать в управлении корпорациями, определяя состав персонала и, в значительной степени, политику советов директоров, стали координировать общность интересов и сотрудничество среди объединений, а также осуществлять финансовый контроль корпоративного бизнеса.
Концентрацию финансов сопровождала концентрация промышленности. Более крупные промышленные объединения нуждались в более крупных банковских объединениях. Банки накапливали большие ресурсы, консолидировались и объединялись. Инвестиционные банкиры стали контролировать банки и другие финансовые учреждения, а также их инвестиционные ресурсы, объединив управление источниками денег и корпоративными пользователями этих денег, проводя, таким образом, централизацию промышленности и финансов. Из такого сплава функций и учреждений возникла мощь финансистов нового стиля и, в частности, банкирского дома Морганов.
Это тесное переплетение промышленности и финансов составляло фундаментальный аспект морганизации — проникновения финансов в промышленность и руководства ею. Но был и другой, не менее важный аспект. Сложная структура современной промышленности требовала централизации, в определенной мере унифицированного регулирования и контроля экономической жизни. Яростная, ничем не ограниченная конкуренция только дезорганизовывала и деморализовала. Корпоративные объединения привносили сравнительное единство в свои конкретные отрасли, но зачастую сталкивались друг с другом. Морганизация же вела к общности интересов корпораций и их хозяев, превращалась в силу, противостоящую самым худшим пиратским методам и уловкам бизнеса, порожденным экономикой Гражданской войны. Это являлось только частью более острой проблемы контроля и регулирования, решением которой общество в лице его правительства отказывалось заниматься и за которую взялись инвестиционные банкиры, используя метод морганизации.
Из всех инвестиционных банкиров Дж. Пирпонт Морган наиболее четко представлял себе значение этих новых свершений и действовал активнее с учетом сложившихся обстоятельств. Но и другие банкиры (в частности, Джеймс Стилман и Джордж Ф. Бейкер) также участвовали в создании ведомственного механизма контроля за инвестиционными ресурсами и корпоративной промышленностью. Таким было неминуемое финансовое развитие концентрированного капитализма. Морган же добился наивысшего могущества благодаря особым качествам своего характера.
Централизация промышленности и финансов в период 1870–1900-х годов представляла собой переходный период, а такие периоды открывают большие возможности для возникновения диктатуры. Взаимоотношения, которые впоследствии становятся обычной ведомственной функцией, во время своего становления в переходный период определяются прежде всего личной силой воли и принуждением. Такая система финансовой централизации и контроля нашла свое ведомственное выражение в лидерстве дома Морганов, а также в личной власти и диктатуре самого Моргана. Его непреклонное стремление возвышаться над другими людьми, управлять ими и умение навязать свое правление стало решающим фактором достижения превосходства домом Морганов. Но разработать новый финансовый метод было еще недостаточно. Моргану пришлось вести отчаянную борьбу с антагонистами, с людьми из его собственного лагеря, чтобы навязать свою волю и управлять ими. Высокомерная самоуверенность, напористость, определенная жестокость, пугавшая менее сильных людей, — все имело значение для подъема Моргана к власти из пекла экономической гражданской войны.
Для Моргана власть означала диктатуру, другого способа управления для него не существовало. Он распоряжался людьми, деньгами и собственностью одинаково бесцеремонно, постоянно требовал подчинения и жестко подавлял сопротивление. Во время закрепления его власти над железными дорогами президент одной из них обратился к Моргану с протестом против предъявленного ему ультиматума.
Президент. Вы не можете требовать, чтобы мы отдали вам всю железную дорогу!
Морган. Вашу дорогу?! Она принадлежат моим клиентам.
А это означало: «Ваши дороги принадлежат мне, и я буду поступать так, как сочту нужным, и буду отдавать приказы, которым вы обязаны подчиняться».
Но Морган не только внушал всеподавляющий страх, требующий беспрекословного подчинения, он излучал доверие и благонадежность. Самоуверенный, массивный, с четко обозначенной позицией, обладающий такими качествами человек особо важен в переходный период, когда часто происходящие перемены приводят других в замешательство. «У человека всегда есть два объяснения его поступков, — говорил Морган, — благовидное и другое — реальное».
