Главная трудность этого нового достижения крылась именно в «совместном управлении». Изначально неотрывное от собственности, управление несло за нее ответственность. Теперь произошло их разделение, и управление стало ответственным перед массой акционеров, беспомощных, интересующихся лишь дивидендами, лишенных всех функциональных возможностей участия в делах корпораций, которыми они «владели». Это вызвало у управленцев определенную долю безответственности, а контроль над корпорацией отошел к людям, не принадлежащим к ней (или тем, размер собственности которых позволяет установить этот контроль). Конкурирующих управленцев следует дисциплинировать, поставить в равные условия и научить работать совместно. Разрозненные, беспомощные, владеющие, но не управляющие, акционеры не смогут этого сделать. Поэтому эту задачу возьмут на себя инвестиционные банкиры, а управленцы станут ответственными перед ними.
На этих совещаниях Морган, представлявший финансы с их новыми функциями, вел борьбу на три стороны — против независимого управления железными дорогами, банкиров, финансировавших строительство параллельных линий, и против правительства.
Являясь окончательным выражением концентрированного капитализма, ведущего к централизации промышленности и финансов в огромных масштабах, морганизация неминуемо сталкивалась с оппозиционными силами внутри самого капитализма. Управление железных дорог противилось навязываемому ему финансовому контролю (как позже противились ему руководители промышленных корпораций). Морганизация означала ликвидацию конкурентной независимости, подчинение финансовому давлению, контроль финансистов над капиталистом-промышленником, а это вызывало большую оппозицию как среди корпоративных интересов, так и среди широкой общественности.
Более того, морганизация означала борьбу с правительством, что следовало из предложений, выдвинутых Морганом на этих совещаниях. Для регулирования работы железных дорог уже существовала комиссия по торговле между штатами, а это уже проблема общественной политики. И все же Морган предложил создать другую организацию с более широкими полномочиями для реализации такого регулирования под финансовым контролем. Во всем этом чувствовался привкус незаконности, хотя причиной всему были экономические факторы, противоречившие устаревшим теориям свободной конкуренции, и необходимость подавить эту неэффективную и расточительную конкуренцию посредством консолидации и объединения. Это не было незаконностью воровства и коррупции Джея Гулда, это была незаконность экономической необходимости, которая формировала экономические функции и учреждения в соответствии с новыми условиями.
Общество в лице своего правительства позволило морганизации развиваться дальше. Правительство практически не контролировало войны тарифов, строительство параллельных линий, выпуск ценных бумаг с этой целью и другие злоупотребления конкурирующих железнодорожных предприятий. Проблема состояла в консолидации и объединении, в унифицированном социальном контроле за транспортом, но правительство ограничилось лишь введением запретов. Естественно, решать эту трудную задачу пришлось другим.
Начав с решения финансовой проблемы реорганизации обанкротившихся железных дорог, деятельность Моргана вскоре приобрела вид борьбы за консолидацию и объединение. Общность интересов стала еще одной формой объединения и вносила значительный вклад в унификацию железных дорог под строгим финансовым контролем. В течение десяти лет возникли шесть больших железнодорожных систем, и четыре из них находились под контролем или влиянием дома Морганов.
Финансовая централизация и контроль сначала охватили железные дороги, поскольку они обладали огромным корпоративным капиталом, а собственность и управление были в большой степени разобщены из-за огромного числа акционеров. Вместе с тем метод финансовой централизации и контроля вскоре стал применяться и среди промышленных корпораций для решения все тех же проблем конкуренции, объединения и разделения собственности и управления. Так финансы взяли на себя задачу, от решения которой общество в лице своего правительства уклонялось, — обеспечение контроля и регулирования промышленности. Финансы подчинили себе промышленность, вместо того чтобы совместно подчиняться более строгому социальному контролю. Экономисты все еще могли рассуждать о свободной конкуренции, о «невидимой руке», формирующей и направляющей экономическую деятельность. Но огромные индустриальные силы, созданные концентрированным капитализмом, не могли формироваться и направляться «невидимой рукой», учитывая потери и нестабильность экономической гражданской войны. Поэтому объединение, централизация и контроль стали крайне необходимы.
Как бы то ни было, морганизация не ставила перед собой никаких социальных или политических задач, она развивалась в рамках прибылей, контроля и власти, внося свой вклад в решение острых социальных проблем. Корпоративное объединение и централизация решили проблемы конкуренции и прибыли, но отнюдь не социальную проблему, связанную с их подавляющей силой и возникающими на этой основе противоречиями. Более того, финансовая централизация и контроль укрепили мощь концентрированного капитализма и помогли ему сокрушить сопротивление мелких предпринимателей, фермеров и рабочих. Естественно, за этим последовала вспышка классовой ненависти и конфликтов, отражавшая столкновение старой и новой экономической системы. Промышленное объединение и финансовая централизация (включая личную диктатуру Моргана) развивались в гуще непримиримой социальной войны.
Часть пятая
Переходный период
Глава 18. Морган, Кливленд, Брайан
— Ненавижу котов! — закричала мышь писклявым голосом. — А вам бы нравились коты, если бы вы были на моем месте?
— Наверное, нет, — ответила Алиса успокаивающе, — но не сердитесь на него.
— У нас в семье всегда ненавидели котов, — пропищала мышь, дрожа до кончика хвоста. — Низкие, гадкие, вульгарные твари!
Алиса в Стране чудес
Острые классовые антагонизмы, вызванные концентрацией промышленности и ее финансовым проявлением в форме морганизации, вылились в бурную кампанию 1896 года, в которой радикально настроенные аграрии под предводительством Уильяма Дженнингса Брайана, поддержанные рабочими и радикалами из среднего класса, раскручивали проблему серебряных денег в своей агрессивной борьбе за политическую власть. Плутократия мобилизовала все свои ресурсы, чтобы отразить эту опасность, называя брайанизм (выражавший легитимное недовольство) анархизмом, коммунизмом и революцией, восстанием против правительства, Бога и всех его десяти заповедей.
В субботу, перед днем национальных выборов, банкиры, брокеры, промышленники и торговцы Нью-Йорка организовали огромную демонстрацию против Брайана. В ней приняли участие восемьдесят тысяч человек (включая даже двух женщин!), которые маршировали с утра и до вечера. На марше они пели:
Мы повесим Билла Брайана на старой яблоне
И продолжим свой марш!
Весь город был увешан флагами, особенно Уолл-стрит, где, как оказалось, банкирский дом Дж. Пирпонта Моргана устроил красочный показ из сотни восьмифутовых флагов. Богатейшие люди города (и их сотрудники, которым был предоставлен оплачиваемый отгул за участие в демонстрации) выстроились в шеренгу. Преподобный Эмори Хайнс превозносил этот парад плутократии в духе смиренного Назорея: «Успех в жизненной борьбе, ярко представленный на этой демонстрации, никогда раньше за всю историю мира не был столь массовым. Он раскрылся словно огромный цветок на стебле человечества… Похоже, Плимутский камень
[8] протянулся по всему Бродвею на целые мили, а поступь тысяч ног была такой же решительной, как и у пилигримов, которые основали нашу республику».
