Забастовка продолжалась уже шесть месяцев, в стране стала ощущаться нехватка угля, бедняки в городах страдали, но угольные бароны все еще отказывались от арбитража. В ответ на призыв губернатора и генерального прокурора Пенсильвании Морган сказал по существу следующее: «Скажите горнякам, чтобы они вернулись к работе. Тогда, и только тогда мы готовы говорить об уступках».
Чувствуя настроение общественности и развивая свою кампанию приобщения магнатов промышленности и финансов к процедуре более цивилизованного ведения дел, президент Рузвельт вмешался сам, настаивая на арбитраже. Забастовщики согласились, а магнаты, по словам Рузвельта, «надменно» уклонились, считая, что «общественность не имеет никаких прав решать такие вопросы». Возмутившись, Рузвельт подготовил планы по военному захвату шахт. Государственный секретарь Элиху Рут тайно встретился с Морганом в клубе Лиги союза в Нью-Йорке, а потом ночью на яхте Моргана «Корсар». Рут рассказал о решении Рузвельта провести арбитраж под угрозой правительственной операции на шахтах. Морган был загнан в угол, и хозяин антрацита появился в Белом доме, чтобы проинформировать президента о том, что угольные операторы согласны на арбитраж.
В этой драме было много и от комедии. На встрече в Белом доме Роберт Бейкон и другие представители угольных интересов Моргана «пришли в ярость», когда Рузвельт предложил ввести в состав арбитража представителей от профсоюза рабочих. Их сопротивление становилось «все более и более истеричным», но Рузвельт настаивал. Вместе с тем они понимали, что срыв соглашения может привести к социальной войне. Тогда Рузвельт пошел на компромисс.
«Когда приходится выслушивать абсурдные возражения, — сказал он, — мне так и хочется принять абсурдное решение. Поэтому я с радостью назначу моего профсоюзного деятеля участвовать в арбитраже в качестве „выдающегося социолога“».
Наступило «огромное облегчение», а когда Моргана проинформировали об этом по телефону, он «с готовностью» ратифицировал этот компромисс. Дж. Пирпонт Морган уступил под этим натиском, но все же удержал власть в своих руках.
Глава 20. Международные финансы и империализм
— Как мне попасть в дом? — повторила Алиса громче.
— А стоит ли туда попадать? — спросил Лягушонок. — Вот в чем вопрос.
Может быть, так оно и было, но Алисе это совсем не понравилось.
Алиса в Стране чудес
Эмиссии облигаций, бунт Брайана, морганизация железных дорог и борьба одного класса против другого — все это были аспекты одного и того же движения: трансформации экономической и политической жизни через концентрацию промышленности и централизацию финансового контроля. Это привело к накоплению огромных инвестиционных капиталов, которые в Соединенных Штатах использовались для развития континента, в то время как в индустриально развитых странах Европы капиталы прорвались через национальные границы для покорения новых рынков.
Изначально удовлетворенные продажей товаров другим народам, еще не вошедшим в орбиту капитализма, теперь индустриально развитые страны вынуждали их строить железные дороги, фабрики и разрабатывать природные ресурсы, а эти предприятия требовали большого количества капитала и техники. Монополистические объединения промышленности и финансов, обычно действующие при посредничестве крупных банков, жадно захватывали новые рынки неразвитых стран для размещения там своих товаров и капиталов. Все это сопровождалось политическим давлением и использованием военной силы. Взяв на себя «бремя белого человека» (на исключительно прибыльной основе), грубый и циничный империализм примерил на себя новую маску. Но фактически «бремя белого человека» сводилось к необходимости поддерживать «закон и порядок» в неразвитых странах для обеспечения своих прибылей.
Империализм действует посредством экспорта капитала при поддержке дипломатии и военной силы. Вплоть до 1875 года экспортируемый капитал был в основном британским и инвестировался практически во все страны мира. Но уже в 1885 году другие европейские страны (особенно Германия, бросившая вызов Великобритании) тоже стали экспортировать свои капиталы, и началась империалистическая борьба за колонии, протектораты и другие сферы влияния, за разделение «отдаленных» участков мира между их финансовыми и промышленными интересами. Капитал обрел безудержную международную мобильность, и, куда бы он ни проникал, последствия были революционными. Он ломал старые цивилизации и традиционный образ жизни, заставляя дикарей становиться «цивилизованными» за короткие промежутки времени. Такой экспорт капитала содействовал промышленному процветанию Европы и привнес новые виды комфорта для определенных групп населения в землях, куда ему удалось «проникнуть», но одновременно он принес с собой нищету и ужасные страдания для простых людей, колониальные войны и резню, варварское порабощение, империалистические захваты и эксплуатацию «отсталых» народов. В то время как мир постепенно объединялся в огромный союз путем развития международных промышленных и финансовых отношений, соперничество империалистических держав за экспорт капиталов неминуемо приводило к вооруженным конфликтам. Европа самодовольно соглашалась с «ограниченными колониальными войнами» против «отсталых народов», мечтая даже о всеобщем мире, в то время как эти «ограниченные войны» подготовили великую катастрофу 1914 года…
«Дж. С. Морган и К°» активно участвовала в экспорте британского капитала. Когда в 1890 году Барингзы разорились из-за спекулятивных инвестиций в аргентинские ценные бумаги, «Дж. С. Морган и К°», так же активно как и Английский банк, старалась не дать этому краху перерасти в панику. Фактически общественное мнение Британии высоко ценило вклад «Дж. С. Морган и К°» в «спасение финансового мира от последствий аргентинского коллапса». В тот раз британский капитал без оглядки хлынул в Аргентину в больших объемах, и мошенничество затронуло многие ценные бумаги. В 1889 году в Аргентине случился неурожай пшеницы, за которым последовала революция и финансовая паника. Правительство обложило налогами доходы и депозиты частных банков, а также доходы всех иностранных предприятий в Аргентине. Когда это коснулось интересов некоторых американских предприятий, американский посланник выпустил ноту протеста. Но большая часть инвестированного капитала была британской, и Британия использовала финансовое давление, чтобы заставить правительство Аргентины согласиться на ее условия. Тогда Аргентина отменила эти неприятные налоги и вместо этого повысила налоги на все жизненно необходимые для простого народа товары. Более того, правительство приостановило выплату аргентинского национального долга, главным образом иностранного, и отменило гарантии по железным дорогам, принадлежавшим британским инвесторам. После долгих и тяжелых переговоров и оказанного давления «Дж. С. Морган и К°» урегулировала этот вопрос. Решение было одобрено Аргентинским комитетом, председателем которого был Ротшильд. Железным дорогам вернули их гарантии, а национальный долг Аргентины был рефинансирован посредством займа в семьдесят пять миллионов долларов, организованного «Дж. С. Морган и К°» под шесть процентов, хотя большая часть рефинансированных облигаций предусматривала гораздо меньший процент, порой вплоть до трех с половиной.
