Предложение было с готовностью принято, и «Луисвилл и Нэшвилл» слились с «Атлантик коаст лайн» — дорогой, которая входила в орбиту Моргана.
На слушаниях по разбору жалоб предприятий, вошедших в объединение, и о нарушениях закона о торговле между штатами Б. М. Янг, советник железнодорожной комиссии Кентукки, допрашивал Дж. П. Моргана о сделке с «Луисвилл и Нэшвилл».
Янг. Вы опасались, что Гейтс обострит ситуацию с Южной железной дорогой?
Морган. Да, и я считал, что это не тот человек, который может управлять данной железной дорогой.
Янг. А каким образом, по-вашему, Гейтс мог угрожать Южной железной дороге?
Морган. Точно не знаю. Но я уверен, что его люди не имеют никакого опыта работы с железными дорогами, и считаю, что они для этого не подходят.
Между тем «ставящий на кон миллион» Гейтс весело хвастался, что «провел старика», и Уолл-стрит радостно соглашалась с ним, а «Коммерческие и финансовые хроники» с иронией писали: «Гейтс прокрутил прекрасное дельце (приобретя „Луисвилл и Нэшвилл“), и он знал, к кому пойти. Гейтс и раньше имел дело с „Дж. П. Морган и К°“. Кроме того, он несомненно слышал о талантах господина Моргана как спасителя. Не перечисляя другие менее важные события, нельзя забывать и о той странице истории, когда страна оказалась на краю „серебряной“ пропасти: доверие народа было исчерпано, возникли трудности с иностранной валютой, а золото потоком утекало из страны, и весь оставшийся золотой запас казны был готов уйти за границу в течение двадцати четырех часов. Наступил острейший момент, и именно тогда президент обратился к господину Моргану за помощью. И уже через час после того, как Морган получил необходимые полномочия, произошло чудо — доверие было полностью восстановлено, рынок иностранной валюты стал другим, а поток золота изменил свое направление. Само собой разумеется, что на тот момент среди спасенных оказался и господин Гейтс и его сотоварищи».
Это произошло в 1902 году, а несколькими годами позже Морган попал в еще одно трудное положение, к созданию которого приложил руку его старый недруг — Гарриман. В течение нескольких лет Гарриман стремился стать членом совета директоров «Эри» и в 1903 году обратился к дороге с этим предложением. Совет «Эри» не возражал, но как на это отреагирует Морган? О его антипатии к Гарриману знали все, и, когда директора обратились к Моргану, тот ответил, что решение «этого вопроса полностью зависит от совета и президента», после чего Гарриман получил пост одного из директоров.
Некоторое время спустя Морган стал поторапливать «Эри» с приобретением «Цинциннати, Гамильтон и Дейтон рэйлроуд» и требовал «сделать это незамедлительно, так как были и другие покупатели». Продавцы предъявили Моргану заявление о том, что данная железная дорога платежеспособна, но фактически она не покрывала свои производственные расходы и находилась на грани банкротства. Управлявшаяся синдикатом воров и спекулянтов, дорога была навязана Моргану, который купил ее и продал в «Эри» за двенадцать миллионов долларов. Президент «Эри» санкционировал эту покупку без какого-либо расследования. Как оказалось, существовала и некая оппозиция этой сделке, но авторитет Моргана ее перевесил. Эта дорога оказалась тяжелым бременем для «Эри», и ее неплатежеспособность вскоре стала очевидной. Гарриман убеждал президента «Эри» обратиться к Моргану и убедить его аннулировать сделку, что президент и сделал, дрожа от страха. Тогда Морган появился перед советом директоров и предложил выкупить назад «Дейтон» по цене, уплаченной «Эри». Предложение было принято. Щедрость хозяина «Эри» согрела души ее директоров, и они приняли резолюцию надлежащим образом украшенную корпоративной печатью «Эри» и подписанную всеми директорами с выражением благодарности Дж. Пирпонту Моргану за «его неоценимую услугу и помощь компании», и прежде всего за покупку данной железной дороги, а затем за «его прекрасное, неповторимое и абсолютно добровольное предложение взять на себя все расходы по этой сделке». Во всем этом более чем ярко проявляется подобострастие азиатского толка. Через два дня после этого соглашения «Цинциннати, Гамильтон и Дейтон рэйлроад» была объявлена банкротом.
Гораздо более серьезной неприятностью для дома Морганов явилось падение акций «Юнайтед стейтс стил». После короткого застоя, вызванного паникой на рынке акций в 1901 году, спекуляция возобновилась и снова расцвела пышным цветом. Чрезмерно капитализированные объединения, такие как «Интернэшнл меркантайл марин» и «Шипбилдинг траст», выпустили огромное количество новых акций, которые не могли распространить. Морган тоже говорил о «невостребованных ценных бумагах», но настаивал на том, что большинство из них надежны, а их эмиссия оправданна. Почувствовав приближающуюся катастрофу, Европа ретировалась с монетарного рынка Нью-Йорка. Осенью 1902 года возникла нехватка денег, и банки стали требовать от синдикатов рассчитаться с ними, а поскольку синдикаты не могли продать свои новые эмиссии акций, им приходилось распродавать сезонные акции и облигации. Рынок обрушился в 1903 году, и началась паника. Среди чрезмерно капитализированных объединений произошло множество банкротств. «Юнайтед стейтс стил» прекратила выплату дивидендов и не возобновляла ее в течение двух лет, в течение которых ее необеспеченные акции упали с пятидесяти до восьми, а привилегированные — с девяноста пяти до сорока девяти. Другие объединения также прекратили выплату дивидендов, а их акции значительно упали.
«Юнайтед стейтс стил» считалась одним из самых значимых промышленных подразделений дома Морганов и любимцем самого Моргана. Теперь же казалось, что этот корпоративный гигант может рухнуть. Десять лет спустя, во время расследования дела о «Монетарном тресте» Морган свидетельствовал:
Морган. У меня появились сомнения, когда акции упали в цене до восьми долларов за штуку.
Антермайер. Эти сомнения не помешали вам совершать крупные покупки?
Морган. Нет, я скупил все, что мог.
Антермайер. В то время вы воспользовались сомнениями других людей?
Морган. Никто ничего не продавал по моему совету, сэр.
Антермайер. Нет, я не имел это в виду.
Морган. Я знаю.
Однако «Дж. П. Морган и К°» убеждала своих клиентов и других лиц покупать акции «Стил», утверждая, что это хорошее вложение денег. Организация Морганом самого крупного в мире треста завладела умами общественности, и мелкие инвесторы по всей стране вкладывали свои сбережения в ценные бумаги «Юнайтед стейтс стил», соблазнившись перспективой больших прибылей и своей сопричастностью с финансовым титаном. Но к тому времени большинство мелких инвесторов уже продали свои акции, их храбрость и впечатлительность не выдержали под нажимом падения стоимости ценных бумаг, и многие оказались разорены. И этот их шаг нельзя считать неоправданным. Перепуганные инвесторы предвидели крах «Стального треста», о котором Карнеги говорил, что его необеспеченные акции — это вода, а привилегированные — воздух. Доверие к «Юнайтед стейтс стил» также было подорвано предложением конвертировать семипроцентные привилегированные акции в пятипроцентные облигации на сумму двести миллионов долларов. Это основывалось на предположении, что облигации могут быть более привлекательными для инвесторов, чем привилегированные акции, но весь план явно смахивал на спекулятивную операцию. Синдикат должен был получить за это четыре процента комиссионных, из которых двадцать пять процентов причитались «Дж. П. Морган и К°» как менеджерам синдиката. Меньшая часть акционеров и пресса яростно клеймили предлагаемую конверсию и называли ее преднамеренной попыткой «выдоить» корпорацию, а комиссию Моргана считали «чрезмерной». Учитывая такую мощную оппозицию, наносящую ущерб ее облику, компания в 1903 году отказалась от этого плана.
