Данная финансовая махинация, резкое падение акций «Юнайтед стейтс стил», неудачи при создании «Интернэшнл меркантайл» и скандал, связанный с «Шипбилдинг траст», настроили общественность против дома Морганов. Лишенные сказочных прибылей, которые так и не материализовались, инвесторы, которые почти боготворили Моргана как финансового титана, теперь изображали его в виде финансового пирата, грабителя вдов и сирот (теперь эти заплаканные вдовы и несчастные сироты считали себя обделенными как самими магнатами, так и их противниками!). Но, по-видимому, больше всего Моргана раздражали насмешки по поводу его ошибок. Так полубог в 1901 году в 1903-м превратился в шарлатана.
Выражая общественное мнение, «Джадж» рисовал Моргана как дискредитировавшего себя фокусника и глумился над ним в почти стихотворной прозе:
Как составитель различных хитроумных проектов,
Пирпонт Морган, похоже, теряет свою хваленую хватку.
Его умоляющий взгляд на инвесторов, которые не желают отдавать свои деньги, выглядит жалостливо.
Учитывая, что прошло всего несколько лун,
Этот спекулянт стал таким же беспомощным, как певчая птичка перед глазами гремучей змеи.
Господин Морган всегда плавал лучше, чем другие,
А теперь тонет лучше, чем когда-либо плавал.
Дни его величия прошли и никогда не вернутся.
Душа этого старого денежного фокусника
Испытывает муки от воспоминаний о прошлом.
Своей волшебной палочкой он все еще может вызвать воды инфляции,
Но никто, похоже, не желает испить эту раскрашенную всеми цветами радуги воду, опасаясь заразиться финансовым тифом.
Несчастья этого бывшего короля финансистов
Зависят в основном от его уверенности в неспособности народа увидеть суть его калейдоскопических методов.
В глазах финансового мира
Он уже не такая видная и величественная фигура,
Какой был совсем недавно.
Опасность, исходившая от всех этих ошибок, была вполне реальной. Некоторые банкиры утверждали, что Дж. Пирпонт Морган уже никогда не восстановит свой финансовый престиж. Карнеги смеялся, Гарриман ехидно улыбался, а олигархи «Стандард ойл» злорадствовали. Оставалось только казнить Моргана, чтобы устроить пышный римский праздник.
В основе данной угрозы дому Моргана лежала невозможность (возникшая из-за «молчаливой паники» 1903 года) реализовать огромные массивы невостребованных ценных бумаг, выпущенных промоутерами треста, да и сам Морган выпустил их больше, чем составляла его доля. Чтобы справиться с падением цен на ценные бумаги, выпущенные домом, позиция которого в плане собственных ликвидных резервов ослабла, «Дж. П. Морган и К°» пришлось полагаться только на свои собственные ресурсы и ресурсы своих подразделений. В противоположность ему, группа Рокфеллера — Гарримана обладала большими резервами наличности, никогда не подвергалась подобной опасности и с удовольствием использовала возможность «воткнуть нож в спину Моргана». Но Морган, молчаливо и высокомерно, встретил этот кризис в своей обычной манере диктатора. Они пытались нанести ему удар в спину? Ну хорошо — в ответ Морган выпустил ультиматум: все те, кому когда-либо помогал дом Морганов, а сейчас отказываются оказать ему поддержку, никогда больше не получат делового признания от Морганов. Это не было местью, это была угроза диктатора в адрес его противников, атака, рассчитанная на дезорганизацию антагонистических сил. И это сработало — разгневанный Морган был опасен, так как, несмотря на все неприятности, дом Морганов все еще сохранял свою мощь. Никогда больше люди, которые проигнорировали просьбу Морганов о помощи, не получали его делового признания.
Неприятности, преследовавшие дом Морганов, сопровождались новой вспышкой протестов против корпоративных объединений, стимулированной решением Верховного суда, принятым в марте 1904 года, о роспуске «Нозерн секьюритиз компани». Это решение лишь приумножило число других неприятностей, которые обрушились на Морганов.
Губернаторы многих западных штатов враждебно встретили создание «Нозерн секьюритиз», а губернатор Миннесоты заявил, что сделает все возможное для предотвращения задуманной консолидации. Миннесота инициировала принятие юридических мер, затем вмешался сам президент Теодор Рузвельт, и генеральный прокурор Филандер К. Нокс начал дело о роспуске предприятия на том основании, что «Нозерн секьюритиз» нарушала антимонопольный закон. Это судебное разбирательство явилось уже вторым столкновением между Морганом и Рузвельтом. Незадолго до этого президент заставил этого мастера делать деньги принять его условия во время забастовки горняков антрацитовых шахт. Приговор относительно «Нозерн секьюритиз» был принят тайно, и Морган ничего не знал о нем, пока не появились сообщения в газетах. Уолл-стрит остро отреагировала на такие действия. Морган взорвался в одном из яростных приступов гнева и бросился в Вашингтон, чтобы переговорить с Рузвельтом и Ноксом.
Морган. Почему вы ничего не сообщили мне о решении суда?
Рузвельт. Вот именно этого мы и не хотели делать.
Морган. Если мы сделали что-то не так, направьте вашего человека (это означало генерального прокурора Нокса) для встречи с моим человеком (а это означало одного из адвокатов Моргана), и они смогут все урегулировать.
Рузвельт. Это невозможно.
Нокс. Мы не хотим улаживать это дело, мы хотим покончить с ним.
Морган. Вы собираетесь атаковать и другие мои интересы, «Стальной трест» и прочие?
Рузвельт. Конечно же нет, если только в любом из этих случаев мы не обнаружим что-то, что, с нашей точки зрения, является неправильным.
После этого разговора Рузвельт сказал Ноксу: «Вот наиболее яркая иллюстрация точки зрения Уолл-стрит. Господин Морган не может избавиться от впечатления, что я его крупный конкурент, который намерен либо сокрушить все его интересы, либо готов согласиться оставить все на прежнем месте».
Данное решение правительства возмутило Моргана, а разговор с Рузвельтом унизил его. Его заставили подчиниться, его, человека, до последнего времени считавшего, что его королевскому величеству дозволено все. Поведение Рузвельта означало что-то совершенно новое — со времени выборов Маккинли магнаты промышленности и финансов всегда считали правительство «своим старшим братом». Президент разозлил магнатов еще больше, когда назвал Моргана, Хилла и Гарримана «преступниками, обладающими огромными богатствами». Морган невзлюбил Рузвельта еще во время забастовки шахтеров, и теперь это чувство переросло в гневную бесконтрольную ненависть, которая нарастала по мере того, как президент обрушивался на другие объединения Моргана…
Правительство одержало победу в нижестоящих судах, по решению которых железным дорогам «Грейт нозерн» и «Нозерн Пасифик» запрещалось позволять «Нозерн секьюритиз» голосовать по их акциям или выплачивать по ним какие-либо дивиденды. После апелляции Верховный суд оставил это решение без изменения.
