Когда Морган ушел из Китая, туда снова ринулся Гарриман, начав в 1906 году борьбу за контроль над «Саут Манчуриан рэйлроуд». Все попытки возобновить договор 1905 года провалились, и Гарриман приготовился построить параллельную «Саут Манчуриан» дорогу, но этот проект требовал больших капиталовложений и дипломатической поддержки со стороны американского правительства. Государственный департамент предоставил ему такую поддержку, а банкиры Гарримана — банк «Нэшнл сити» и «Кун, Лоеб и К°» — согласились собрать деньги. Было достигнуто соглашение об организации «Америкен-Чайниз Манчуриан банк» для финансирования строительства железной дороги, и с одобрения Госсекретаря Рута «Кун, Лоеб и К°» согласилась организовать заем на двадцать миллионов долларов. Но кончина императрицы Цыси, нарушившая политическое равновесие в Китае, нанесла сокрушительный удар по всем планам Гарримана.
Между тем американские финансисты не упускали из виду и Латинскую Америку. «Дж. П. Морган и К°» выпустила заем на два миллиона двести сорок тысяч долларов для строительства железной дороги в Панаме. Банк «Нэшнл сити» и «Шпейер и К°» подписали с правительством Боливии контракт на строительство железной дороги и предоставили заем на восемнадцать с половиной миллионов долларов на весьма невыгодных для Боливии условиях, а американская строительная компания (работавшая на основе стоимости работ плюс десять процентов) получила большие прибыли, просто завышая стоимость этих работ. В 1908 году дом Морганов предоставил Боливии заем на два с половиной миллиона долларов для стабилизации ее валюты (нарушенной американской паникой 1907 года). В следующем году Морганы обеспечили международный заем в десять миллионов долларов для Аргентины.
Империалистическая интерпретация Рузвельтом доктрины Монро позволила Соединенным Штатам вмешаться теперь в финансовые дела Гондураса. В 1908 году европейские кредиторы требовали от Гондураса рефинансировать его иностранный долг в размере ста двадцати пяти миллионов долларов, возникший главным образом из-за мошенничеств, в результате которых облигации Гондураса покупались спекулянтами по заниженной цене. Это подтвердило проведенное британским правительством расследование. Посчитав предложенные условия невыгодными, правительство Гондураса обратилось к Государственному секретарю Ноксу, который тут же отреагировал в духе его политики долларовой дипломатии, не позволявшей европейским государствам вмешиваться в дела Латинской Америки. Нокс попросил «Дж. П. Морган и К°» заняться рефинансированием долга Гондураса, что и было сделано в 1911 году. Этот долг был значительно снижен, и Гондурасу был предоставлен заем на десять миллионов долларов. Его условия предусматривали американский финансовый контроль: данный заем был гарантирован правом удержания имущества таможни Гондураса для уплаты долга, а его инкассатор должен был быть выбран из списка имен, предоставленного «Дж. П. Морган и К°», и одобрен президентом Соединенных Штатов. Правительство же подписывало конвенцию о займе и действовало в качестве гаранта. Никарагуанцы, почувствовав, что попали из огня да в полымя, утверждали, что условия Моргана были «имитацией плана Санто-Доминго — американского финансового протектората», и отвергли конвенцию. Возражая против черт финансового протектората, американский сенат отказался ратифицировать этот договор, хотя на него оказывали давление как президент Тафт, так и Госсекретарь Нокс, которые утверждали, что таможенный контроль был необходим для того, чтобы капитал стал «инструментом мира и процветания» в «отсталых республиках, расположенных вблизи Панамского канала».
Двумя годами позже банк «Нэшнл сити» добился контроля над Национальным банком Гаити, что впоследствии привело прямиком к военной оккупации страны американцами (за которой последовали аналогичные действия в Никарагуа).
При проникновении в Латинскую Америку Соединенные Штаты сталкивались с торговыми и финансовыми интересами и конкуренцией европейских держав. Империалистические антагонизмы обострились, особенно в Китае. Трансформируя доктрину Монро в инструмент своего доминирования в Латинской Америке, президент Рузвельт преследовал такую же агрессивную политику и в странах Востока, особенно в отношении Китая. Он настаивал на том, чтобы Морган сохранял контроль над концессией Ханькоу — Кантон, и оказывал дипломатическую поддержку проектам Гарримана.
«Географическое положение Америки в регионе Тихого океана, — говорил Рузвельт, делая упор на то, что Панамский канал сделал Соединенные Штаты тихоокеанской державой, — позволит обеспечить мир в его водах в будущем, если только мы достаточно решительно воспользуемся преимуществами такого положения».
На что финансисты и производители заявили, что насущной необходимостью становится поиск прибыльных выходов для предпринимательства и нет более привлекательного в этом смысле региона, чем Китайская империя.
Но китайские рынки (видоизмененные после японского вторжения) уже монополизировали европейские державы.
«Сферы влияния, — говорил Томас У. Ламонт, один из партнеров Моргана, — служат для того, чтобы разделить Китай коммерчески почти на водонепроницаемые отсеки, а такие страны, как Соединенные Штаты, которым не досталось таких отсеков, не могут вести нормальную торговлю».
Когда древняя цивилизация Китая оказалась под давлением индустриализации и воинствующего империализма, эта страна в агонии переходного периода стала легкой добычей для иностранных (и местных) авантюристов, концессионеров, политических аферистов и ненасытных финансистов.
Борьба Америки за «место под солнцем» в Китае разразилась в 1909 году в форме организованного соревнования с европейскими финансистами, в котором дом Морганов (его роль стала теперь решающей) представлял американские финансовые и империалистические интересы
[14].
Британские, немецкие и французские банкиры обеспечили Китаю заем на двадцать семь с половиной миллионов долларов для финансирования строительства железной дороги. Госсекретарь Нокс, разрабатывая планы займов и концессий в Китае, как часть политики «открытых дверей», решил обеспечить американское участие в этом займе на основе равенства с европейскими державами. Готовый использовать в этой борьбе дипломатию, Нокс призвал дом Морганов к финансовому сотрудничеству, и Генри П. Дэвисон, один из партнеров Моргана, направился в Вашингтон.
«Можем ли мы, — спросил Нокс, — полагаться на вас в деле доработки финансовых условий, которые важны для нашего плана, если он пройдет?»
В лице Дэвисона дом Морганов ответил: «Да».
«Дж. П. Морган и К°» организовала синдикат, в который вошли Первый национальный банк, банк «Нэшнл сити» и «Кун, Лоеб и К°». Данный синдикат представлял собой мобилизацию финансовой мощи Америки для международной борьбы, непосредственно инициированной правительством, с целью обеспечения займов, концессий и равенства с Европой в освоении Китая. Большую часть переговоров от лица Морганов провел Дэвисон.
