Госсекретарь Нокс призвал Китай допустить американских банкиров для участия в реализации предполагаемого займа. Морганы поставили аналогичное требование перед европейскими банкирами. В то время как американское правительство выдвигало «сдержанные» предупреждения Китаю и оказывало на него дипломатическое давление, европейцы приказали Китаю не поддаваться. Беспомощное китайское правительство боялось на что-то решиться. Где бы оно ни пыталось приподнять голову, то ли американская, то ли европейская дубинка была готова обрушиться на него. При содействии своих правительств европейские банкиры отклонили требования американских банкиров, которых поддерживало их правительство. Дипломатия и финансы объединились в одной из тех схваток, которые обычно служат причиной для начала новой мировой войны.
Президент Тафт, который воспринял все империалистические, но лишь некоторые из «прогрессивных» черт политики Рузвельта, сказал во время своей инаугурации, что Соединенные Штаты не смогут сохранить свои интересы в странах Востока, «если под этим понимается, что страна никогда не будет отстаивать свои права и интересы какими-либо более существенными способами, чем устный протест и дипломатическое предупреждение». Четко продемонстрировав намерение правительства поддерживать своих банкиров, Тафт лично обратился к китайскому регенту с просьбой о равноправном участии синдиката Моргана в проведении данного займа. Загнанный в угол Китай предоставил решать этот вопрос европейским банкирам и их правительствам, которые, опасаясь, что дело зайдет слишком далеко, дозволили Америке участвовать в данном проекте на основе «абсолютного равенства». Великие державы услужливо собрали заем в тридцать миллионов долларов, которые удобно разделить на четыре части, и выделили на долю синдиката Моргана семь с половиной миллионов — скромную долю, как сообщали «Коммерческие и финансовые хроники», скрывающую в себе множество далекоидущих возможностей.
Тогда уже активно участвовавший в борьбе за Китай синдикат Моргана сделал ловкий ход и заключил соглашение о строительстве железной дороги в Маньчжурии, для которого американским банкирам предстояло собрать деньги. Дипломатические представители снова оказали всяческую поддержку бизнесу. Государственный департамент использовал маньчжурское соглашение в своей попытке добиться нейтрализации железных дорог, но другие страны отвергли это предложение. Объединившись против американских финансов, Россия и Япония теперь признали свои сферы влияния в Маньчжурии и выдвинули протест правительству Китая против предполагаемого строительства американской железной дороги как недружественной. Не готовые дальше настаивать на этом проекте, Соединенные Штаты отказались от него, в то время как сам Китай беспомощно наблюдал за столкновением империалистов, делящих добычу.
Еще одним и более важным шагом Моргана был заем на реформу китайской валюты в размере пятидесяти миллионов долларов, обеспеченный в 1910 году усилиями «Международной банковской корпорации» и американской дипломатии. Теперь банкиры Британии, Германии и Франции настаивали на равном участии, как это делали ранее американцы. Это требование было отклонено, но после напряженной дипломатической войны синдикату Моргана и правительству пришлось уступить. Ради справедливости американские, британские, французские и немецкие банкиры заключили соглашение о сотрудничестве в вопросах о будущих займах китайскому правительству и совместном участии в них. Китай был вынужден согласиться с тем, что для участия в случае новых займов будут приглашаться в первую очередь участники данного соглашения. А это уже означало международный финансовый протекторат Китая.
Во всех своих империалистических операциях в Китае дом Морганов, как концентрация американских финансовых интересов, пользовался полной поддержкой правительства. Президент Тафт в своем обращении к конгрессу в 1910 году, отметив успех синдиката Моргана в обеспечении валютного займа, говорил о помощи правительства и сделал вывод о том, что китайские займы были особенно важны для коммерческих интересов Соединенных Штатов. Прежняя теория разделения правительства и промышленности была отброшена в пользу «долларовой дипломатии» и империалистической политики, объединявшей правительство, дипломатию и финансы в международной борьбе.
Взяв на себя политическую инициативу, правительство подталкивало дом Морганов к принятию соответствующих мер в области финансов, крайне необходимых в условиях империалистического передела мира другими государствами. Так американский капитализм вышел за пределы своих национальных границ и проник на мировые рынки. В 1912 году американские иностранные инвестиции составляли два миллиарда долларов (по сравнению с пятьюстами миллионами долларов в 1900 году). Отражая крупнейшие промышленные и финансовые достижения, дом Морганов теперь активно участвовал в экспорте капитала, как он раньше действовал в области импорта капитала, а империализм принимал черты четкой фазы развития американской промышленности и финансов.
После китайской революции Европа считала, что Китай стоит на грани банкротства и иностранного контроля, а банкиры предвидели его «розовое будущее». В 1913 году Китайская республика решила занять сто двадцать пять миллионов долларов на цели реконструкции, предложив европейским и американским банкирам включить в этот консорциум Россию и Китай. Морганы опять создали синдикат, в который вошли Первый национальный банк, банк «Нэшнл сити» и «Кун, Лоеб и К°», решив, что примут участие в новом займе шести держав, если только их об этом настоятельно попросит правительство, и выйдут из дела, если администрация Вильсона не окажет им поддержку, как это делали предыдущие администрации. Отказав банкирам в этой поддержке, президент Вильсон заявил, что условия этого займа, похоже, почти напрямую затрагивают административную независимость самого Китая, означают возможность силовой интервенции и противоречат принципам, которыми руководствуется правительство нашего народа. Утратив поддержку правительства, дом Морганов и его соратники отказались от займа шести держав. Отрицательно относившийся к империализму в Китае, президент Вильсон вместе с тем проводил агрессивную политику на Карибах, выступал против предоставления европейцам концессий в Латинской Америке, а через шесть лет обратился к дому Морганов с просьбой вновь войти в китайский консорциум.
Глава 29. Паника 1907 года
— Гхе, гхе! — откашлявшись, с важным видом сказала Мышь. — Все готовы? Тогда начнем.
— Д-да! — сказал Попугайчик и содрогнулся.
— Простите, — спросила, нахмурившись, Мышь с чрезмерной учтивостью, — вы, кажется, что-то сказали?
— Нет-нет, — поспешно ответил Попугайчик.
— Значит, мне показалось, — заметила Мышь. — Итак, я продолжаю.
Алиса в Стране чудес
В 1907 году Дж. Пирпонту Моргану было уже семьдесят лет, и многие думали, что он ушел в отставку, но они недооценивали Моргана. Почти до самой смерти он был агрессивно активен и управлял домом Морганов. Рассказывали, что о своем друге, который отошел от дел и вскоре умер, Морган сказал так: «Если бы он продолжил работу, то еще бы жил».
Возможно, эта история весьма апокрифична. В той или иной степени она относится к биографии любого капитана промышленности и финансов Америки. И все же она характерна для Моргана и других бизнесменов, которые считали его идеалом и типичным представителем которых он был. Этот человек олицетворял собой целый цикл цивилизации, был полностью поглощен своим бизнесом (который означал власть и возможность командовать другими людьми), он наслаждался жизнью и своей неизменной большой черной сигарой. А затем разразилась огромная паника 1907 года, которая застала Моргана на пике его могущества.
