Активно участвовавший в финансовой жизни, Морган, как и другие важные финансисты, не подозревал о грозящей панике. После депрессии 1904 года начался период процветания, во время которого бизнес развивался беспрецедентно активно. Финансисты рационально использовали этот «расцвет» и утверждали, что паника более невозможна благодаря их контролю за процессом концентрации промышленности и финансов (то же самое они говорили после депрессии 1921 года). Но их расчеты не оправдались, как и надежды самого Моргана.
Промышленность все еще оставалась неплановой, и не было механизма, способного отладить производство и потребление, чтобы предотвратить индустриальный кризис. Процветание, как обычно, способствовало концентрации прибылей и доходов, порождая отчаянную спекуляцию, особенно акциями железных дорог. Э. Г. Гарриман, используя деньги, полученные им от продажи холдингов «Юнион Пасифик» в «Грейт нозерн» и «Нозерн Пасифик», ринулся на рынок, скупая в большом количестве акции железных дорог (чтобы расширить свою железнодорожную империю) и поднимая цены. Олигархия «Стандард ойл» снова активно манипулировала рынком, сосредоточив свое внимание на бумагах «Амалгамейтед коппер», цена на которые сначала поднялась до ста пятнадцати, а затем обрушилась до пятидесяти двух, а годовой оборот акций составил тридцать миллионов штук. Все более крупные эмиссии новых ценных бумаг, все более сомнительного типа, лишь усиливали эту спекулятивную манию. Финансовая напряженность нарастала. «Плохо усвояемые ценные бумаги», о которых говорил Морган, вскоре стали неудобоваримыми. Беспринципные финансисты нагло использовали ресурсы банков и страховых компаний для своих махинаций и спекуляций.
Финансовая ситуация в целом была нездоровой. Усугубленным, но характерным отражением данной ситуации явилась группа Морзе — Хайнц. Чарльз У. Морзе (позже попавший в тюрьму) сколотил огромное состояние на «Америкен айс компани», завышая цены, манипулируя акциями и подкупая общественных деятелей. Морзе организовал чрезмерно капитализированное и нездоровое объединение атлантических прибрежных пароходных линий (купив у «Дж. П. Морган и К°» одну из железных дорог, чтобы контролировать одну пароходную компанию), а затем приобрел несколько банков в Нью-Йорке, использовав средства одного банка для займов на покупку другого. Союзник Морзе, Ф. Огаст Хайнц, контролировавший «Юнайтед коппер» и «Этна индемнити компани», имел значительные промышленные и финансовые интересы. Эта группа Морзе — Хайнц находилась в первых рядах спекулятивного движения и использовала ресурсы финансовых учреждений для своих спекуляций с ценными бумагами. Группа была мощной, владела миллионами и вызывала зависть у более мелких магнатов.
В марте 1907 года появились первые признаки приближавшегося финансового шторма. На бирже Нью-Йорка цены резко пошли вниз, обозначив настораживающий спад, как заявляли на Уолл-стрит. Темпы производства и роста заработной платы стали снижаться, и это неминуемо сказалось на раздутой стоимости ценных бумаг. Ситуацию осложняло то, что крупные финансисты из-за многочисленных эмиссий «невостребованных» ценных бумаг были вынуждены закрывать свои предприятия.
Финансовое сообщество отказывалось признавать эти факты и настаивало на том, что именно политика президента Рузвельта, враждебная ко всем корпорациям и их ценным бумагам, особенно к железным дорогам, ответственна за все неполадки на рынке акций. Морган вместе с тремя другими важными финансистами предложил президенту обсудить создавшееся положение. Уолл-стрит назвала эту встречу «удовлетворительной».
Несмотря на это, промышленная и финансовая ситуация оставалась нездоровой, и ни Рузвельт, ни Морган уже не могли ее изменить. В августе на бирже вновь произошел обвал цен, что больно ударило по банкам, которые скупали акции во время мартовских волнений и планировали продать их по более высокой цене, но не смогли. Для облегчения денежной ситуации Министерство финансов распределило двадцать восемь миллионов долларов среди банков небольших городков. Неудачи бизнеса нарастали, и многие корпорации потерпели крах. В октябре акции «Юнайтед коппер» обвалились, и Ф. Огаст Хайнц оказался на мели. От падения «Юнайтед коппер» серьезно пострадал банк «Меркантайл нэшнл», находившийся под контролем Хайнца и финансировавший его спекуляции. Другие банки готовы были помочь, но только при условии, что Хайнц и его директора уйдут в отставку. Те согласились, и «Меркантайл нэшнл» был реорганизован. К этому моменту ситуация вышла из-под контроля. «Никербокер траст компани», находившаяся под контролем Морзе и финансировавшая его спекуляции, как подразделение Хайнца, оказалась неплатежеспособной. Ей угрожало закрытие, так как Национальный коммерческий банк отказался и далее быть ее агентом по клирингу. Клиенты осаждали банки. На совещании в офисе Моргана, представлявшем концентрацию финансовых сил, Хайнцу и Морзе был выдвинут ультиматум — выйти из всех финансовых учреждений, чтобы тем могла быть оказана помощь. Это было исполнено, и новый президент «Никербокер» обратился за помощью к Моргану, но тот ответил: «Я не могу больше оставаться козлом отпущения для всех. Мне надо где-то остановиться».
На следующем совещании за решение против треста «Никербокер» участники проголосовали «большими пальцами вниз». После этого совещания Морган сказал: «Мы делаем все возможное как можно быстрее, но пока ничего из этого не кристаллизуется».
Когда же его спросили относительно треста «Никербокер», Морган ответил: «Я ничего об этом не знаю и не хочу об этом говорить».
Под руководством Моргана разрабатывались планы выхода из этого кризиса. 20 октября, несмотря на сохранявшееся беспокойство, Уолл-стрит чувствовала себя уверенно, а Джекоб Г. Шифф сказал: «Беда миновала, и ситуация в общем нормализовалась».
Но уже через три дня банки начали разоряться, а на бирже воцарилась паника.
Министр финансов Джордж Б. Кортелью бросился в Нью-Йорк и провел встречи с Морганом, Перкинсом, Бейкером, Стилманом и другими. Правительству пришлось признать диктат Моргана — это было неизбежным решением. Под контролем правительства не было никакого банковского учреждения, способного мобилизовать ресурсы банков во время кризиса. Несмотря на проведенную Морганом и другими финансовую централизацию, национальная банковская система еще не полностью координировалась, резервы были разбросаны по хранилищам тысяч банков, которые не доверяли друг другу и не хотели или не могли эффективно сотрудничать. Банки начали поиск денег, а для их предоставления или распределения не существовало никакой центральной организации. Сотрудничество и централизующую организацию пришлось спешно организовывать в самый разгар паники, когда банки один за другим терпели крах. Решение этой задачи было вверено банкирскому дому Морганов, наиболее мощному финансовому учреждению, находившемуся под контролем одного человека, имевшего достаточно высокий финансовый авторитет — Дж. Пирпонту Моргану. То, что надлежащим образом организованная банковская система могла сделать автоматически, Моргану приходилось выполнять импровизационным путем и в диктаторском стиле. Кортелью согласился на диктат Моргана и так свидетельствовал на расследовании дела о «Монетарном тресте»:
Антермайер. Каково было отношение к этому господина Моргана?
