Кортелью. По общему признанию господин Морган считался ведущей фигурой среди бизнесменов, которые объединились вокруг него, чтобы попытаться справиться с этой чрезвычайной ситуацией.
Антермайер. В определенном смысле он был представителем банков, не так ли?
Кортелью. Он был представителем всего бизнес-сообщества.
Антермайер. Значит, господин Морган был генералом, ответственным за всю ситуацию?
Кортелью. На него возлагались общие надежды в плане руководства и лидерства.
Антермайер. И банки действовали по его указанию и выполняли его инструкции?
Кортелью. В то время, мне кажется, это было действительно так.
Министерство финансов разместило сорок два миллиона долларов без процентов в банки, которые контролировались или были связаны с домом Морганов, а распределение этих средств для исправления ситуации определялось целой серией совещаний, проходивших под руководством самого Моргана.
Учитывая опыт 1903–1904 годов, «Дж. П. Морган и К°» находилась в боевой готовности, чтобы встретить этот кризис и сохранить высокую степень ликвидности своих ресурсов. Соратники и учреждения Моргана, а также его генералы бизнеса — Джордж Ф. Бейкер из Первого национального банка и Джеймс Стилман из банка «Нэшнл сити» — сконцентрировали в своих руках огромную денежную мощь, которая доминировала над всеми остальными банками и общей ситуацией. Они определяли меры по преодолению кризиса, а Бейкер и Стилман безоговорочно принимали власть Моргана. С царской щедростью Морган впоследствии так сказал своему сыну (который отсутствовал в Нью-Йорке во время этой паники): «Конечно же, как ты видишь, все это невозможно было сделать без господина Бейкера, он всегда готов выполнить свое дело, и даже больше».
Это стало звездным часом Моргана, окончательным проявлением его могущества, кульминацией его власти. Президент Рузвельт, всегда клеймивший «плохих богачей», принял финансовый диктат Моргана через посредство министра финансов. Один за другим недруги Моргана приходили к нему, предлагали использовать их ресурсы и спрашивали его указаний — Джон Д. Рокфеллер, Эдвард Г. Гарриман, Джекоб Г. Шифф, Томас. Ф. Райан. За ними потянулись президенты банков, железных дорог и промышленных объединений. Гарриман так сказал одному из репортеров: «Это время не рассуждать, это время — действовать».
Все они ждали указаний Моргана, который раздавал их в своей обычной резкой манере. Совещания проводились одно за другим, как правило, в библиотеке Моргана. Пока более мелкие мастера делать деньги обсуждали свои планы в библиотеке, Морган сидел в небольшой совмещенной комнате, храня грозное молчание, поигрывая бриллиантовым перстнем и покуривая свою неизменную большую черную сигару — отчужденно, властно и величественно. Когда собравшиеся приходили к какому-то решению, Морган входил, выслушивал их и обычно отвечал «да» или «нет». Либо бизнесмены предоставляли ему листок бумаги, на котором были перечислены их ресурсы или потребности и который Морган мог молча разорвать. Затем этот мастер делать деньги возвращался к своему перстню и неизменной большой черной сигаре, пока за ним не посылали вновь. Либо же, на более важных совещаниях, Морган сидел вместе с другими и молча слушал до тех пор, пока наконец не наступал момент, когда он в ультимативной форме оглашал принятое им решение. Да, это был звездный час Моргана.
Потребность биржи в деньгах подскочила до небес, и ее президент Р. Г. Томас обсудил сложившуюся ситуацию со Стилманом. Вот как Томас свидетельствовал на разборе дела «Монетарного треста»:
Антермайер. Вы говорили с господином Стилманом о нехватке денег?
Томас. Да… И он порекомендовал мне обратиться к господину Моргану и рассказать ему все, о чем я говорил с господином Стилманом.
Антермайер. И вы отправились в офис господина Моргана?
Томас. Да… Господин Морган сказал: «Мы намерены предоставить вам, — я думаю, это были его слова, — двадцать пять миллионов долларов. Отправляйтесь обратно на биржу и объявите об этом». Тогда я сказал: «Господин Морган, я хотел бы внести одно предложение». Он спросил: «Что же это?», и я ответил: «Дело вот в чем — если вы разделите эту сумму между несколькими людьми, то, по моему мнению, это будет лучше с точки зрения привлечения денег и исправления чрезвычайной ситуации». Он сказал: «Это хорошее предложение. Перкинс, распредели эту сумму между несколькими людьми». После этого я отправился обратно на биржу.
Решающее влияние Моргана во время этого кризиса определялось как его личностью, так и ведущим финансовым положением дома Морганов. Прежде всего под прямым управлением или влиянием Моргана находились банки, железные дороги и промышленные объединения, сотрудники которых привыкли выполнять его распоряжения. Эта крупнейшая из финансовых групп была связана с другими группами системой общности интересов, которой оперировал дом Морганов, и вся эта структура представляла собой объединение финансовых сил, над которым возвышался самолично Пирпонт Морган. Ну и конечно же нельзя забывать и о личном престиже. Морган был идеалом для бизнесменов, солидный, значимый и успешный, молчаливый и умелый, внушавший доверие даже тем людям, которые недолюбливали или боялись его. Когда паника стала превращаться в хаос, Морган продолжал вселять уверенность в более мелких предпринимателей, и это стало составной частью его огромного вклада в восстановление ситуации.
Когда банки рушились, а призывы о помощи множились, импровизированная организация под управлением Моргана мобилизовала имеющиеся деньги и распределяла их среди других банков и финансовых учреждений. «Дж. П. Морган и К°» объявила, что предполагает использовать все проценты и дивиденды своей фирмы, в частности дивиденды «Нозерн Пасифик» на два миллиона семьсот тысяч долларов, для облегчения стрессовой денежной ситуации. Джон Д. Рокфеллер поместил десять миллионов долларов в одну трастовую компанию и обещал еще пятьдесят. Банки импортировали золото из Европы. Деньги полились на биржу, Морган приказал медведям не продавать, а Джеймс Р. Кин старался предотвратить еще один крах рынка. 28 октября газеты сообщали, что ситуация «возвращается к нормальному состоянию».
При проведении этих операций первостепенное внимание, естественно, уделялось учреждениям, находившимся под контролем или влиянием дома Морганов, их подразделениям и их союзникам. Некоторые более мелкие трастовые компании жаловались, что деньги, попавшие в руки Моргана, до них не доходили и они не получали никакого облегчения. Когда президент «Траст компани оф Америка» обратился к Моргану с просьбой о помощи, тот отмахнулся, сказав: «Их слишком много, отметите их».
На другом совещании, когда обсуждался вопрос об оказании помощи одной из трастовых компаний, Морган сказал: «Почему я должен в это вникать? Все мои дела в порядке. Я уже достаточно сделал. Я не стану этим заниматься, если только (и сделал соответствующий жест) не получу от этого то, что мне нужно».
Джеймс Стилман не соглашался с ним и выступал за оказание незамедлительной помощи этой трастовой компании. Складывалась довольно деликатная ситуация. Никто не осмеливался напрямую перечить Моргану, кроме Стилмана, который, однако, знал, что если Морган четко сказал «нет», то это решение окончательное, а остальным остается лишь подчиниться. Стилман хорошо изучил Моргана, человека высокомерной гордыни, не терпящего неподчинения. Чтобы смирить гордыню Моргана, требовалась дипломатия, иначе он никогда не изменит своего решения. После целой ночи трудных переговоров, в которой тонкая дипломатия соревновалась с массивной властью, Стилман все же победил, и трастовым компаниям была обещана помощь.
