Паника уже почти закончилась, когда Моргану сообщили, что одна из наиболее важных брокерских фирм города может потерпеть банкротство, если незамедлительно не получит помощь. Эти брокеры, Мур и Шлей, владели большим пакетом акций «Теннесси коул, айрон и рэйлроуд компани», входившей в синдикат, в котором участвовали Джон. У. Гейтс и Оливер Г. Пейн. Эти ценные бумаги трудно было продать из-за ограниченности рынка акций. Тогда было предложено оказать ей помощь в виде приобретения корпорацией «Юнайтед стейтс стил» собственности «Теннесси коул и айрон», которая в качестве платы получит облигации корпорации, пользующиеся большим спросом, чем ценные бумаги компании. Это предложение было рассмотрено на полуночной встрече в библиотеке Моргана. Гэри и Фрик возражали против этой покупки, а Фрик предлагал вместо этого выдать «Мур и Шлей» заем в размере пяти миллионов долларов. Морган же настаивал на покупке, но тут возникала проблема ее законности с точки зрения антимонопольных законов, и Гэри и Фрик были посланы в Вашингтон для получения согласия президента Рузвельта. Президент такое согласие дал.
Покупка «Юнайтед стейтс стил» собственности «Теннесси коул и айрон» была оправданной в том смысле, что сдерживала панику, а Рузвельт утверждал, что его действия по одобрению данной сделки содействовали «прекращению паники». Но так ли это было на самом деле? Паника практически закончилась, и «Мур и Шлей» можно было спасти другими способами, посредством прямого займа или нескольких миллионов, которые помогли бы и банкам, и рынку акций. На правительственном расследовании дела «Стального треста» в 1911 году Гэри свидетельствовал:
Литтлтон. Предположим, вместо покупки «Теннесси коул и айрон», для выправления ситуации вы предоставили бы «Мур и Шлей» заем в облигациях «Юнайтед стейтс стал». Достигли бы вы в этом случае аналогичных результатов?
Гэри. Возможно, но такого не предлагалось. Мы предлагали выдать им заем в пять или шесть миллионов и получить акции «Теннесси коул и айрон» в качестве дополнительного обеспечения. Но они заявили, что это не решит их проблемы.
Литтлтон. Вы могли бы предоставить облигации без какого-либо ущерба для «Стал корпорейшн»?
Гэри. Да, могли.
Литтлтон. Если эти облигации в случае их обмена стали бы средством спасения «Мур и Шлей», могли бы они стать столь же эффективным средством в случае их предоставления в виде займа, как вы считаете?
Гэри. Да, вполне возможно.
«Мур и Шлей» крайне нуждалась в помощи, но форму этой помощи определяли другие соображения. «Теннесси коул и айрон», ведущему концерну по производству железа и стали на Юге, принадлежали огромные запасы угля и железной руды в Алабаме. Они могли стать потенциальной основой для создания другого крупного сталелитейного объединения. Фактически уже вынашивались планы его объединения с двумя другими компаниями, но они так и не были никогда реализованы. Купив «Теннесси коул и айрон», «Юнайтед стейтс стил» удаляла важного конкурента и становилась наиболее мощным и единственным фактором в железоплавильной индустрии Юга. В обычные времена такая покупка была бы невозможной, учитывая нападки на «Юнайтед стейтс стил» как на монополистическое объединение. Но паника предоставила возможность для такого резкого удара по бизнесу соперника и приобретения большой ценности. Через несколько месяцев Гэри признался в том, что эта сделка добавила шестьсот миллионов тонн железной руды и миллиард тонн угля к резервам «Юнайтед стейтс стил корпорейшн».
Аист несет «восстановленное доверие».
«Нью-Йорк уорлд», 29 октября 1907 г.
Паника закончилась… Появились свидетельства нечестного использования фондов трастовой компании ее сотрудниками и директорами… Произошла целая серия арестов и еще одна череда самоубийств… Президент «Никербокер траст» Чарльз Т. Барни, хоть сам и не утратил платежеспособность, покончил жизнь самоубийством из-за «потери престижа»… Говард Максвелл, еще один президент трастовой компании, перерезал себе горло. Арестованный по обвинению в воровстве и использовании фондов треста в сделках с акциями, Максвелл, оставшись без единого пенни, был брошен всеми своими друзьями, которые отказались даже помочь ему собрать выкуп. Но эти же друзья предложили его вдове оплатить расходы на похороны, но она скорбно отвергла их предложение: «Мне не нужна помощь, которую они сейчас предлагают — уже слишком поздно».
В Нью-Йорке было сто тысяч безработных, а по всей стране — возможно, три миллиона. «Люди были готовы работать за тридцать пять центов в день, а очереди за хлебом были переполнены нуждающимися… В разгар этой паники семидесятилетний Эндрю Карнеги, наслаждаясь игрой в гольф, сказал: „Все хорошо, когда становится лучше“».
Морган и Бейкер отправились в Вашингтон для встречи с президентом Рузвельтом, чтобы сообщить ему об окончании паники… Депрессия промышленности продолжалась почти два года. Мудрые бизнесмены организовали движение «Саншайн», убеждая людей думать, что процветание — это путь к благосостоянию, но, несмотря на его магический потенциал, благосостояние народа так и не улучшилось.
Дж. Пирпонт Морган получил официальную благодарность от финансового сообщества за его деятельность во время кризиса. Пресса называла его «человеком дня», восхваляя его гений, эффективно действовавший при решении «сложных проблем бизнеса и финансов». В выпущенном лордом Ротшильдом бюллетене говорилось: «Последние действия Моргана наполняют нас восхищением и уважением». Паника привела к многочисленным банкротствам, к изменению финансовой мощи многих и распаду ряда объединений, но «Морган продолжал править!».
Глава 30. Система Моргана
Как он умело шевелит
Опрятным коготком!
Как рыбок он благодарит,
Глотая целиком!
Алиса в Стране чудес
Во время и после паники 1907 года открыто говорилось о том, что доминирующие финансовые интересы, особенно дома Морганов и его подразделений, нарочно вызвали кризис, чтобы сокрушить конкурентов и укрепить свою собственную власть посредством расширения централизации и контроля. Такие обвинения поддерживали конгресс и пресса, усугубляя недовольство общественности и расширяя движение за правительственное регулирование корпоративных объединений.
Хотя такая критика была неоправданной и вызвавшие панику экономические силы находились вне контроля финансовых магнатов, эти магнаты способствовали ее возникновению и усугубили ее последствия безответственным созданием акционерных обществ, наглым использованием денег других людей и необузданной спекуляцией.
А когда разразилась паника, большинство магнатов перепугались, оказались беспомощными, а их мораль пошатнулась. Люди, которые незадолго до этого считали себя хозяевами мира, казались неприступными как гранит, теперь метались в панике, как стадо перепуганных овец на поводке у Моргана.
