Конечно же, Св. Писание полно осуждения лжи. Говорится, что мир лежит во лжи, что люди живут во лжи, и т. п. Ложь земная vs. Правда небесная.
Все так. Но нет прямого и беспрекословного приказания: «Не лги».
Наверное, в отсутствии запрета на ложь есть какая-то правда.
Наверное, легче научиться не красть, не завидовать, подставлять другую щеку, видеть бревно в собственном глазу, чем не лгать.
Вообще-то мы хорошие ребята. Общительные, веселые, добрые. Любознательные. Даже, можно сказать, умные.
Но – иногда лжем.
памяти патера Брауна
Friends only
– Всем стоять! – и выстрел в потолок. – Не двигаться! – второй выстрел в старинную вазу, стоявшую на инкрустированном постаменте.
В тишине слышно было, как севрские осколки сыплются на паркет.
Двое мужчин в масках и перчатках стояли в дверях.
– Где хозяин? – голоса у грабителей были глухие и хриплые.
Хозяин, богач и меценат NN, поднял руки вверх, шагнул вперед.
– Пошли! – сказал один.
Второй остался у дверей, поводя пистолетом.
– Я не держу деньги дома, вы же понимаете, – говорил NN, отпирая сейф. – Здесь сравнительно немного, тысяч триста, кажется.
Грабитель молча сложил семь пачек пятисотевровых купюр в пластиковый мешок. Сгреб еще несколько бумажек.
NN был спокоен. На сейфе была добавочная, позавчера поставленная сигнализация. Сейчас приедет полиция.
Но как они вошли в дом?
Ах, да. У него ведь нет охраны. Но зачем ему охрана? У него нет врагов, он давно ушел из бизнеса, он благотворитель, известный всей стране. Он живет в респектабельном пригороде. Сегодня у него собрались человек сорок ближайших друзей – день рождения внучки.
– Назад идем! – скомандовал грабитель.
Они спустились по лестнице в парадный зал. Все гости – мужчины в смокингах и дамы в открытых платьях – прилежно выполняли приказ стоять неподвижно. Было похоже на музей восковых фигур.
– Уходим! – крикнул грабитель и выстрелил в люстру; свет погас. – Всем не двигаться пять минут! Считайте до трехсот! Вслух! Раз! Два! – и выстрелил в лампу в холле.
Стало совсем темно.
Гости покорным хором стали считать. Не успели они дойти до тридцати, двери с грохотом распахнулись, замелькали фонарики, и бодрый голос заорал:
– Ни с места! Полиция! Руки вверх!
Полицейские заняли дверные проемы, стали возле окон.
Минуты через три зажегся свет.
– Кого вы видите в первый раз? – спросил инспектор хозяина.
NN внимательно осмотрелся.
– Здесь только мои друзья, – сказал он.
– Вы в этом уверены?
– Рад вам представить моих друзей, лейтенант! – он назвал имена и титулы всех присутствующих: актеров, министров, поэтов, депутатов, живописцев, послов и даже одного лауреата Нобелевской премии.
– Значит, они успели уйти, – сказал инспектор. – Но как?
– Вам виднее, – сказал NN.
Назавтра инспектор позвонил и сказал, что патрульный обнаружил на обочине две маски. Очевидно, их выбросили из машины. Следствие продолжается.
NN положил трубку. Раздался новый звонок. На этот раз из университета. Он долго слушал, а потом сказал:
– Боюсь, что нет. Нет, нет, увы. Я решил свернуть большинство своих грантовых программ. Извините, денег нет!
квартира машина работа семья
Попытка к бегству
Пусть он увидит, пусть. Не надо его беречь. Я всегда его берегла. И что я получила? Хватит, больше не буду. Но пугать не буду тоже. Я его предупрежу. Чтобы он не вляпался в неприятности.
Напишу на бумажке и повешу ее на дверь. Вот так: «Стой! В квартиру входи только с милицией. Я там вишу. В ванной. Там довольно крепкий крюк. Еще я выпила много таблеток и вскрыла вены, на всякий случай. Прости меня».
Нет, это смешно. Надо просто: «Я повесилась в ванной. Никого не винить. Я сама, в уме и памяти. На похороны зови всех, кроме КР. Не обмани! Прощай».
Нет, это лишнее. Соседи увидят, начнут ломиться. Получится ерунда. Ничего, пусть он испугается, не маленький. Записку можно в прихожей. Вот такую: «Прощай! Я повесилась. Никого не винить. Не говори КР. Целую».
Так лучше всего.
Она пошла в душ и долго там полоскалась, раздумывая, одеваться ей, или повеситься так, в голом виде. Решила сначала вытереться.
Зазвонил телефон. Она не стала выбегать из ванной. Телефон позвонил раз десять и замолчал.
Ну и наплевать, подумала она.
Пусть она достает меня из смятой машины, пусть. Хватит ее жалеть! Пусть она увидит меня, вмятого окровавленной головой в разбитое лобовое стекло. Ремни, воздушная подушка – если хорошо шарахнуться, то не поможет. Надо боком. В лоб и боком. Только чтобы она не догадалась, что я нарочно. Записка? Какая чушь! Может, еще КР привет передать?
Но попрощаться надо. Просто сказать: прощай. Пусть думает, что хочет.
Он набрал номер. Никто не подошел. Ну и наплевать, подумал он.
Проехал по глухому загородному шоссе еще километров пять. Как нарочно, ни одного грузовика навстречу.
Он долго решал, посылать смс или нет. Решил, что все-таки да, надо.
Свистнула смска в ее телефоне.
– Достали! – закричала она, красиво одетая, надушенная и накрашенная.
Взяла телефон. Там было написано: «Я разбился на машине. Прощай. Позвони КР. Целую».
Она швырнула в сторону блестящую капроновую веревку.
Он опять ее обогнал.
Хотела позвонить в милицию, сказать его фамилию и номер машины, но не было сил. Сидела на диване и смотрела какую-то чушь по третьему каналу.
В половине двенадцатого она услышала ключ в двери.
Бросилась в прихожую, схватила и разорвала записку. Кинула ее в унитаз. Спустила воду.
– Когда ни приду, – громко сказал он, снимая ботинки, – она всегда в сортире. От кого ты там прячешься?
– Есть будешь? – спросила она. – Чего молчишь? Тебя кормить?
– Руки вымой, – сказал он.
– Не смешно! – сказала она.
значение и смысл
Девять слов о любви
Этот разговор я случайно подслушал много лет назад.
Дачный поселок, парк, внизу – река, над рекой – скамейка.
На скамейке – два силуэта на фоне закатного неба.
