Лифт в доме уже терпеливо ждал меня на первом этаже, ключ повернулся без заеданий.
Только Морт смотрел на меня, недовольно наморщив свой лысый лоб. В его взгляде прям читалось:
– И почему ты пришла одна?
Разулась, взяла его на руки и зачем-то начала оправдываться:
– Потому что это все все бред, Морти. Это не любовь. От Парфёнова нам с тобой нужно держаться подальше, пока самолёт на дом не упал. Получу зарплату, найду квартиру, и у нас с тобой все опять попрёт в гору.
Проигнорировала сообщения и звонки от Паши.
В награду из крана в ванной вода полилась сразу же идеальной температуры. Быстро помылась, выпила купленный в магазине у дома йогурт, покормила Морта и пошла спать. Завтра часов в пять надо будет проснуться, чтобы не пересекаться с Пашей до работы, потому мне нужен здоровый сон.
Не вышло. Проворочалась без сна несколько часов. Ещё и есть захотелось. Йогурта после такого стрессового вечера явно было мало.
Парфёнов пришёл поздно. Морт сразу спрыгнул с постели и пошёл на звук, а я посмотрела на время. Одиннадцать. И где его так носило?
Быстро убрала телефон под подушку и притворилась спящей, когда услышала шаги на лестнице.
Мне плевать. Мне плевать. Я все решила!
Переминается у двери в комнату, ещё и Морт предательски подвывает и скребёт у порога. Вот же.
– Алина, ты спишь?
Легла поудобнее, чтобы лучше изображать спящую.
– Можно зайти?
А он не охренел ли? Я могу быть не одета. Даже могу не одна тут быть. Куда он собрался?
Глава 12.3
Паша
Утро началось с вопросов. К сожалению, с риторических. Потому что я отлично помнил все, что было вечером. Сначала Терехов в добровольно-принудительном порядке пригласил меня в бар. Говорил без остановки о моих перспективах, пока я усердно накидывался, но уже в менее принудительном порядке.
Домой шёл пешком и на ощупь. Пытался протрезветь перед встречей с Алиной и сказать ей все как на духу.
Сказал. Я точно сказал ей, что люблю.
Поднял голову с подушки. А вот это я уже слабо помню. Это не моя комната. И кот этот стрёмный пырится из угла. Он всю ночь там сидел? Спальня Алины.
Алина!
Сполз с кровати, морщась от головной боли и метнулся на кухню.
На столе стоял стакан с минералкой, а рядом блистерная упаковка с таблеткам от мигрени и записка.
Будить я Вас не стану, Павел Викторович. После того ножа в спину и вашего пьяного издевательского бреда, я истово желаю Вам опоздать на сделку. Буду рада, если Терехов уволит Вас к чертям собачьим. Видимо, этого он и добивается, раз напоил Вас до помутнения рассудка.
P.S. Вас я не люблю, Парфёнов. А со школы люто ненавижу. Оставьте навсегда Ваши никчемные попытки понравиться мне.
Нормальный человек бы обиделся на такое откровение. Но я давно тронулся умом. “Вас” везде с большой буквы написала, а имя моё несколько обвела. Ненависть это хорошо. Она чудесно трансформируется в нечто прекрасное. Тем более письмо у неё так возвышенно всё написано, как Татьяна Онегину. Только наоборот.
Истово. Люто. Помутнение рассудка.
Да-да это все обо мне.
Пусть Черникова и пишет, что ненавидит, но я-то отлично помню, как после моего признания, она меня поцеловала. Было-было. Мы долго целовались. Посмотрел ещё раз на письмо в поисках нужных эпитетов. Люто! Мы люто целовались. Я бы даже добавил истово и до помутнения рассудка.
Посмотрел на время. Я ещё успеваю к началу первых переговоров. Увольнение на этом этапе мне ни к чему. Алина права, Терехов явно мутит что-то, так зачем помогать ему? Быстро выпил таблетку, почесал за ухом мёрзкого кота своей соседки и метнулся в душ.
Или не было никаких поцелуев? Я натолкнулся на ледяное безразличие в переговорке, и только клиенты мешали мне обсудить с Алиной вчерашнее по-взрослому.
– А вот и мой начальник приехал, – сладко пропела Черникова. – Павел Викторович, чай? Или что покрепче?
– Чай, Алина Сергеевна. Буду вам очень признателен.
– Сию секунду-с, Павел Викторович.
Ну точно мы попали в девятнадцатый век. Вздохнул и занял своё место. Может, самому выкупить это сраное помещение и распустить всех на сегодня?
Переговоры выматывали, каждую копейку мне приходилось согласовывать с Тереховым. Я скрипел зубами, но ещё больше злился на Алину, которая с улыбкой просматривала что-то в телефоне и строчила кому-то сообщения. Проверил свой телефон. Не мне…
Когда же я наконец пожал руки потенциальным покупателям, Черникову уже сдуло, вместо с грязными чашками. Её не было ни в кабинете, ни в комнате отдыха. Метался по этажу, пока не услышал её звонкий смех.
– Господи, Олег. Ты как скажешь!
Заглянул в кабинет к Евсееву и чуть не подавился. Алина разве что не на коленях у него сидела, попивала кофе и вовсю флиртовала. Ладно не на коленях. На стуле напротив, но все равно слишком близко.
– А что у вас тут происходит?
Черникова дежурно улыбнулась.
– Да обсуждаем тут Олежкиных арендаторов одних. Они там такую схему с субарендой наворотили, но это надо заново всю историю пересказывать, а мне бежать уже надо. Дела-с.
Двое снова рассмеялись над какой-то своей шуткой, и похотливый взгляд Евсеева мне совсем не понравился.
– Пока, Алиночка.
– Пока-пока.
Олежка? Алиночка? Что я пропустил? Эти двое же друг друга не переваривали.
– Как сделка? – поинтересовался Олег, попивая кофе. Надеюсь, не Черникова его угощала?
– Лучше не бывает.
Я переминался с ноги на ногу. Не при Евсееве же рвануть за Алиной.
– Отметим?
– Вчера с Тереховым наомечался уже, – я картинно потёр виски, и Олег насторожился.
– Слушай, Паш. Ты вроде мужик нормальный, потому скажу. С Тереховым лучше не васькаться. Он как Сталин, раз подозвал к себе ближе, значит, хана тебе, брат, жди ссылку или другую какую подставу. Маразм его кроет. Во всех вокруг видит не сотрудников а конкурентов. Вон Алинку чуть ли не дочерью родной называл, и что вышло? Секретарша. Да ещё у новенького.
Как он резко вектор сменил. То они дружно глумились над ней, а теперь сочувствуют? Черникова реально ведьма. Это я ещё со школы подозревал, как влюбился в неё, а теперь точно сомнений нет.
– Ну тогда и тебе, Олег, совет. У Алины уже есть парень как бы.
– Да я в курсе. Она к нему на свидание и торопится.
– Что?!
