— Правда? — её рука сама собой взметнулась к пушистым волосам, а на губах всего на долю секунды появилась вполне себе искренняя улыбка.
Вот так вот. Никогда не знаешь, когда вопросительный знак превратится в очередную бомбу. Я аж взмок.
— Подруга постригла, — её едва уловимая улыбка сменилась чем-то тоскливо-горьким, и я в очередной раз пожалел, что сам не могу назваться ее другом, я бы имел полное право обнять её, сказать что-то ободряющее, ведь я знаю, о какой подруге идет речь, знаю их историю.
— Подруга молодец, — на этом моё красноречие закончилось, потому что сука ее подруга, а не молодец.
Потупил ещё с полминуты, пока Алина терпеливо ждала моего очередного красноречивого выплеска. Уверен, она считает меня имбецилом. Так много вопросов, и так мало решительности задать их. Вместо этого я лишь обошел машину и открыл для своей гостьи дверь с пассажирской стороны.
— Спасибо, — её голосу вновь вернулась отрешённая безэмоциональность. Но можно смело ставить флажок, раз я пока не подорвался.
— А куда мы? — спросила меня.
И правда, куда мы? Что-то запоздало я вспомнил, что остался без копейки денег. Тачка, хата и как результат пустая карточка и несколько смятых купюр в кошельке. Что за день!
Зато у меня в машине сидит Алина, а ещё есть её трусики.
Глава 5.2
Алина
Точно помню, что бабуля говорила мне не садиться в машину к подозрительным типам. А Парфёнов со всех сторон мутный. Дёрганный весь какой-то, курит остервенело, словно от этого его жизнь зависит. Это он после моего проклятья в норму никак не придёт, или это базовая настройка?
Но надо отдать ему должное, выглядит он сносно. Следит за собой, ухоженный, гладковыбритый, даже ногти в идеальном состоянии, словно на маникюр ходит регулярно. Осанка, плечи, фирменный дебильный жест, с которым откидывает чёлку, единственный неряшливый элемент в своём облике, но даже эта небрежность вкупе с бесячей привычкой завораживала меня. Он весь меня притягивал и вовлекал в какую-то игру на грани детского флирта и уже взрослой одержимости.
Сердце крутануло на триста шестьдесят, когда Паша с чувственным придыханием выдал:
— От вас зависит моё здоровье, Алина.
Словно с обрыва свисает, и только я могу вытащить его. Напускное отчаяние, черти во взгляде и тянущаяся ко мне рука.
Марина, блин! Втемяшили мне с Димой в голову этот бред, что Парфёнов меня на свидание позвал, и вот я уже оцениваю школьного мудака совсем по другим параметрам, и что хуже, я начинаю его зеркалить. Только бы он не заметил, только бы не заметил, как я каждое его движение неосознанно копирую!
Не заметил, он весь поглощён своей офигенностью, посмотрелся в новенькое зеркало своей тачки, поймал мой взгляд и победно улыбнулся. Знает себе цену. Ещё и напомнил лишний раз про унижение на парковке. Эту игру я сливаю раунд за раундом.
А потом он вдруг невзначай переключился на мою причёску и похвалил. Охренительные эмоциональные качели Парфёнов мне устраивает, а я и рада. Я ведусь, и даже спасибо ему бросила и тряхнула башкой, смахивая челку с глаза. Мрак…
Открыл мне дверь. Личным водителем бы его, а не начальником, и тогда вселенная реабилитируется в моих глазах. Даже моргнула в надежде, что когда открою глаза, всё встанет на свои места.
В салоне сразу стало жарко. Сняла куртку, прежде чем пристегнуться, и тут же словила на себе задумчивый взгляд Парфёнова, он с кислым видом обвёл глазами мой принт на толстовке, и пробормотал что-то себе под нос, но так чтобы я наверняка его услышала:
— Придётся отменить бронь.
— Какую ещё бронь? — вцепилась в верёвочки от капюшона и нервно дернула за них.
— В ресторане. Я наверно поторопился, да?
Криво усмехнулся и снова начал разглядывать меня с каким-то ледяным презрением. Почувствовала себя гадко. Отчего-то совсем недавно я радовалась, как школьница, когда выудила из запасов любимую уцелевшую толстовку. В ней мне виделся знак. Раз я её не порезала на лоскуты, значит, она определённо счастливая, и разрешит все мои проблемы и внезапные дилеммы. Что ж с одним она точно справилась, мысли о том, что Паша всё ещё мудак, а мне стоило надеть платье, были верными, тогда у меня было бы хоть какое-то преимущество, а так...
— Поторопились. Я вам и в машине могу всё сказать, — я продолжала наматывать на палец веревочки, готовясь наступить себе на горло.
— Сказать, что? — он отложил телефон и повернулся ко мне уже всем корпусом.
— Вы же о работе поговорить хотели, так вот я согласна.
— Прежде чем вы откажете, только представьте какие... — он осекся. — Погоди что?
— Я приношу извинения за мои вчерашние слова. Это было непрофессионально с моей стороны. Уверяю вас, что готова впредь держать дистанцию, необходимую для продуктивной работы. С понедельника приступаю, подготовьте для меня список обязанностей, а еще мне нужно ознакомиться с вашим графиком.
Выдохнула. Молодец, Алина, это даже не так унизительно прозвучало, как в моей голове.
— Да не нужно со мной держать дистанцию. Я же не Терехов, и мы с тобой друг друга сто лет знаем!
— Вы правы. Но мне так комфортнее. Не хочу, чтобы на работе ходили слухи, я дорожу своей репутацией.
Судя по выражению лица, Парфёнов намёк понял сразу. Неглупый. Потянулся к зажиганию, а я отстегнулась обратно, и принялась натягивать куртку.
Он уже молча наблюдал за моими суетливыми сборами, а мне жутко хотелось, чтобы он не дал мне уйти. Но пересилить своё недоверие я так и не смогла.
— До понедельника, Павел, простите, забыла ваше отчество.
— Викторович.
— До понедельника, Павел Викторович, — улыбнулась ему сквозь разочарование.
— До завтра, Алина Сергеевна, — холодно ответил Парфёнов.
Глава 5.3
— Ни слова, — пригрозила друзьям, когда заявилась к ним на порог спустя три часа, увешанная фирменными пакетами из магазинов одежды.
Молча прошагала в свою комнату и закрылась.
Да, я потратила кучу денег на восстановление своего гардероба. И нет, я сделала это ради своей репутации, а не ради одобрительного взгляда Парфёнова. Меня же совсем не задело то, что произошло в машине, и я не хотела пойти с Пашей в ресторан. Что за чушь?! Ясно же, что с девушкой в толстовке, он не будет решать важные вопросы в приличных заведениях, а мне нужно настроиться на деловой лад, приступить к новой работе.
Ещё со школы заметила, что мои неформальные прикиды превращали меня не то невидимку, не то в аналог ядовитой лягушки. Не тронь — помрёшь. Непонятно только, почему меня сейчас это так зацепило. Почему мне так важно было появиться перед Парфёнов в облике той самой Алины Черниковой, которую я сама почти забыла? Видимо, та Алина Черникова все никак не может простить однокласснику старые обиды и унижение, и именно ей было важно услышать извинения.
