Разве не должно произойти что-то еще?
Что-то интересное?
Что-то, о чем можно будет рассказать Денисе и Оскару по возвращении?
Он перевел взгляд на Магнуса. Его глаз было не видно под солнечными очками, но все равно казалось, что он смотрит в направлении пляжа, на Франка. Франк приподнял руку и помахал как можно незаметнее – примерно так же, как король Норвегии машет своему народу с балкона королевского дворца в День независимости.
Прошла секунда. А потом Магнус точно так же помахал в ответ.
Франк выждал еще минуту, а потом сказал:
– Мне надо в туалет.
Он заявил, что в грязный туалет на пляже не пойдет, а лучше вернется в номер. Мама с ним согласилась. Он сказал ей, что провожать его не надо – одна нога здесь, другая там.
Мама достала ключ.
– Только недолго! – напутствовала она.
Франк знал пин-код. Он много раз наблюдал за маминым пальцем. Не подглядывал – просто видел. Он же не мог вырвать себе глаза, чтобы не узнать пин-код. Он зашел в номер. Кто-то побывал здесь, заправил кровати и оставил новые белые полотенца. Мамина сумка висела на спинке стула. В сумке лежал кошелек – она не хотела брать его с собой на пляж. Франк посмотрел на свои пальцы – они были все в песчинках. Он сдул песчинки. Нельзя, чтобы мама обнаружила их на своем кошельке. В кошельке лежала банковская карточка. На карточке были деньги. Мама легко могла бы этого избежать, не будь она такой жадной. Это ее ошибка. Он так и скажет, если попадется: а чего еще она ждала?
У них куча денег, они миллионеры. А тратить, выходит, нельзя?
Но кто построил снеговика, на которого загадали восьмерку?
Он построил!
А кто приладил к нему метлу так, что получилось восемнадцать?
Тоже он!
Он никогда раньше не снимал деньги в банкомате. Но вряд ли это сложно. Ведь на экране появляются подсказки. И вообще, он не крадет, а одалживает. Причем у самого себя, ведь половина денег принадлежит ему. Он одалживает из своей половины.
– Что-то ты долго, – сказала мама. – У тебя живот не болит?
– Нет, – ответил Франк.
– Пойдешь еще купаться?
– Попозже. Хочу прогуляться с Магнусом.
– Я думала, он тебе не нравится.
– Мы еще толком не познакомились.
– Ладно. Осторожнее там, – сказала мама.
Магнус ждал на променаде. На нем были зеркальные солнечные очки: когда Франк смотрел на него, он видел только собственное искаженное отражение.
– Готов? – спросил Магнус.
– Да! – ответил Франк.
И они пошли вдвоем по променаду. Но они не прогуливались – это был скорее слалом среди туристов и официантов. И когда нужно было проскочить, Франк всегда пристраивался в хвост Магнусу – и ни разу не шел впереди.
– А к чему готов? – спросил Франк.
– К театру, – ответил Магнус.
– К театру?
– Ага. Ты бывал в театре?
– Нет, – признался Франк. – Только один раз к нам в школу приезжал Государственный театр.
– А в Колизее в Риме ты бывал?
– Нет.
– Но хоть слышал о нем?
– Ну да.
– И что ты слышал?
– Что это был стадион, где люди дрались друг с другом.
– Не друг с другом, – поправил Магнус. – Со львами и бегемотами. Безоружные рабы выходили против диких зверей. А зрители сидели на трибунах, ели и развлекались. Почти как на футбольных матчах – только в Колизее никогда не назначали пенальти.
– Мы в школе это проходили, – сказал Франк.
– Ясно. Тогда ты в курсе, что Колизей был весь построен из камня, но арена, где проходили бои, была деревянная и посыпана песком. Знаешь почему?
Этого Франк не знал. Он вообще мало знал о песке. Про песок у них в школе обычно говорил Вегард – если речь заходила о яме для прыжков в длину.
– Это из-за крови, – объяснил Магнус. – После боя повсюду валялись люди и животные. Вся арена была в рвоте, крови и дерьме. Все это впитывалось в песок. И те, кто там убирал, просто сметали кровавый песок и насыпали новый. А отмывать от крови камни было бы слишком долго.
Франк за спиной у Магнуса кивнул. Они прошли мимо женщины, сидевшей на земле и завернутой в голубую простыню. Черная кожа, белые глаза – наверное, она была африканка. Она потрясла перед ними миской, в которой звякнули монетки. От женщины исходил резкий запах. Люди зажимали носы и обходили ее по широкой дуге – как ученики обходили Пола и его лужу.
Магнус бросил через плечо:
– Ты бы хотел посмотреть, как люди дерутся с дикими животными?
– Э… не знаю, – замялся Франк. – Смотреть, как людей убивают…
– К этому привыкаешь, – заверил Магнус.
– А с чего мы вообще об этом заговорили? И что за театр?
Магнус внезапно остановился.
– Мы пришли!
Франк огляделся, ничего не понимая. Он видел только людей, медленно идущих мимо – на пляж или с пляжа.
– Люди что угодно сделают за деньги. Если у тебя есть деньги, можно открыть собственный театр где угодно, – объяснил Магнус. Он поднял взгляд и посмотрел на Средиземное море. Потом сказал:
– Видишь вон ту девочку справа? С кремом для обуви и щетками? Только не пялься! – И слегка поправил очки.
Франк посмотрел, стараясь не пялиться. В нескольких метрах от них сидела на табуретке черноволосая девчушка со щеткой, тряпочкой и баночкой обувного крема. Она безразлично смотрела на ноги идущих мимо людей. Туристы не носили ботинок – только сандалии и пляжные тапочки.
– Мы только что проходили кафе, и там сидел какой-то бугай с миниатюрной дамочкой.
– Такой мускулистый, весь в татуировках?
Магнус кивнул и протянул ему раскрытую ладонь.
Магнус – имя не простое, а королевское, и рука у него тоже была королевская. Она не просила – она требовала, как рука принимающего эстафетную палочку на уроке физкультуры. Деньги лежали у Франка в кармане шорт. Раньше молния на кармане работала нормально, а теперь ему пришлось повозиться, чтобы ее расстегнуть, как будто шорты не хотели устраивать театр. Магнус не убирал руку, пока Франк не положил туда деньги. Сто евро. Это целая тысяча крон. Магнус, конечно, успел разглядеть еще две таких же купюры, которые Франк убрал обратно в карман.
– Жди здесь. Это будет куда лучше, чем Государственный театр.
Франк остался на месте, а Магнус подошел к девочке, наклонился и что-то ей сказал. Он подняла на него глаза. Она была чистильщица обуви, но у самой у нее обуви не было. Франк не слышал, что именно Магнус ей сказал, но девочка посмотрела в сторону кафе. Потом снова перевела взгляд на Магнуса и испуганно покачала головой. И только тогда заметила, что он держит в руке. Она еще раз посмотрела на кафе, потом на деньги, потом снова на кафе – и после этого кивнула. Деньгам, а не Магнусу.
