На уроке труда Дениса сделала карточки со своим именем и телефоном. Она раскидала их по почтовым ящикам. Теперь те, кого раздражают мухи в доме, могли позвонить ей и попросить прийти.
– И всё? – спросил Оскар.
– Нет. Когда они понимают, какая я ловкая, они обращаются ко мне и за другой помощью. Например, завести газонокосилку. Старикам трудно достаточно резко дернуть за шнур. Скорость реакции уже не та. А у меня – та!
– Ты и траву косишь?
– Нет, только завожу газонокосилку. А косят они сами.
– Ты молодец, – сказал Оскар и принялся рассматривать карточку, которую сделала Дениса. – Но вряд ли это поможет тебе выиграть миллион.
На следующий день Франк с мамой отправились после завтрака в магазинчик, где продавались фрукты и овощи. Мама купила помидоры, а Франк – фруктовые карамельки. На обратном пути он заметил двух ящериц. И одну старушку. Она сидела на веранде и беседовала с картофелиной, которую чистила. По крайней мере, так ему показалось. Но потом он услышал мужской голос, доносившийся из дома, – наверное, ее мужа.
– Можно я сегодня погуляю с Магнусом? – спросил Франк.
– Можно, конечно, – ответила мама. – Он какой-то немного взбалмошный, тебе не показалось?
– Есть немного, – согласился Франк, хотя не знал точно, что значит «взбалмошный».
– Чем вы с ним занимаетесь?
– Просто гуляем.
– Только смотри, чтобы он не затащил тебя на банан.
– Ни за что.
– И я бы не хотела проснуться и увидеть тебя с парашютом.
– Не волнуйся.
– Ты должен мне пообещать, – сказала мама.
– Обещаю, – ответил Франк.
Франк старался идти, как туристический лайнер в устье фьорда. Магнус шагал впереди и высматривал театр. Вскоре они сошли с променада и спустились на набережную, где собралась небольшая толпа. Глазели на лодку, а точнее на яхту, как ее называл Магнус. Яхта – это та же лодка, но побольше и подороже. На палубе яхты сидел мужчина с совершенно лысой головой в синих плавках и черных солнечных очках. Вокруг него на палубе разлеглись три женщины в разноцветных купальниках – розовом, коричневом и белом. На корме яхты сидели еще две женщины.
– О! – сказал Магнус.
В толпе зевак были одни мужчины. Некоторые вроде бы обсуждали яхту, но большинство разглядывали женщин. К мужчине на яхте как раз подошла стройная девушка с высоким бокалом. Ее купальник был словно сделан из золота. Кто-то в толпе присвистнул. Но компании на борту было, похоже, все равно.
– Пять женщин! – сказал Магнус. – Вот каково быть богатым.
– Может, это его дочери, – заметил Франк.
Магнус громко рассмеялся.
– По возрасту подходят, – добавил Франк.
Франку с Магнусом пришлось подняться на цыпочки, чтобы было видно. Девушка с бокалом поцеловала мужчину в лысину, прежде чем уйти. Он криво улыбнулся и посмотрел на ее зад.
– Им нужны его деньги, – заявил Магнус. – А ему сам знаешь что нужно. Готов поспорить, у него в кубрике стоит огромная кровать, чтобы все поместились. И там запрещено находиться в одежде, а купальники разбросаны по всему кубрику.
– Хм, – сказал Франк.
– Так ему суждено умереть.
– Как именно?
– Упасть, запутавшись в купальниках, и проломить голову о позолоченную дверную ручку.
Один мужчина, стоявший прямо перед Магнусом, с бородой и огромным волосатым пузом, обернулся и сказал по-норвежски:
– Как по мне, это лучший способ умереть – упасть, запутавшись в купальниках, и проломить голову о позолоченную дверную ручку.
Франк не разбирался в яхтах, поэтому стал разглядывать женщин. Трусики на них были такие маленькие, что были даже не видны между ягодицами. Периодически они поправляли их, вытаскивая полоску ткани. С такими маленькими трусами неудивительно, что попы у них были полностью загорелые. Франк был уверен, что ему всю жизнь предстоит прожить с бледной попой. Как и маме. У маминого купальника были огромные трусы и маленький лифчик. У женщин на яхте – наоборот. Франк прекрасно знал, что многие мужчины покупают в киоске журналы с голыми иностранными женщинами, у которых большая грудь. Он даже знал, что есть такая работа – делать маленькую грудь большой. Правда, не совсем понимал, в чем тут смысл. Например, прыгать в длину с большой грудью должно быть страшно неудобно.
Лысый мужчина одним глотком осушил свой бокал. Потом наклонился и попытался ровно поставить бокал на ягодицу женщины в белом купальнике. Она засмеялась. Остальные женщины тоже стали смеяться. Мужчина строго поднял указательный палец – и смех тут же стих. Он хотел, чтобы бокал удержался на ягодице, а для этого ягодица не должна трястись от смеха, и всем остальным тоже нельзя смеяться, потому что смех заразителен. Вот о чем говорил его указательный палец. Он установил бокал на самое надежное, как ему казалось, место. Очень медленно отпустил бокал и – вуаля! – бокал стоял ровно, как на столе. Остальные женщины захлопали в ладоши, и даже в толпе на набережной раздались редкие аплодисменты.
Мужчина откинулся назад и полюбовался делом рук своих.
– Марианна, – позвал он.
Девушка в золотом купальнике тут же принесла еще один бокал. Мужчина его осушил и снова потянулся вперед. Слегка наклонив голову, он разглядывал зад женщины в белом купальнике. Он явно собирался поставить второй бокал на другую ягодицу. Женщины опять начали смеяться. Он поднял указательный палец: тишина! Ему надо сосредоточиться. Это вам не какой-нибудь стакан. Это высокий тонкий бокал, который должен удержаться на живой подставке. Женщины затаили дыхание. Толпа на набережной затаила дыхание. Первый бокал на первой ягодице немного покачивался в такт дыханию женщины. Мужчина вытер пальцы о плавки и слегка подул на них – чтобы не липли к бокалу, понял Франк. Мужчина взял бокал за самый верх двумя пальцами и аккуратно поставил на ягодицу. Важно было найти правильную точку. Франк заметил, что Магнус закусил губу от волнения. Женщина в белом купальнике лежала совершенно неподвижно. Мужчина сосредоточился, и Франк понял, что именно этим ему нравится заниматься в свободное время: устанавливать допитые бокалы на загорелые женские ягодицы. Кончики его пальцев работали очень осторожно, глаза за черными очками напряженно следили за бокалом. Затем он на пробу разжал пальцы. Медленно отвел руку. Бокалы стояли надежно, словно на столе. Мужчина поднял оба указательных пальца. Должно было быть не просто тихо – а тихо вдвойне. Он еще не закончил. Оставалось кое-что еще.
– Nazdorovje! – крикнул он.
Франк не понял, что это означает. Этот язык был ему незнаком. Но женщина, по-видимому, поняла, потому что она вдруг соединила оба бокала со звонким, хрустальным звуком – словно два человека чокнулись друг с другом.
