Оскар полил растение, подождал, пока вода впитается, и полил еще.
Рядом с соседним надгробием рос маленький зеленый кустик.
– А этот как называется? – спросил Франк.
– Это можжевельник, – ответил Оскар. – Он растет всего на пару сантиметров в год.
– Откуда ты все это знаешь? – не сдержавшись, воскликнула Дениса.
– От папы, – сказал Оскар.
Франк огляделся. Кладбище – несколько сотен надгробий – обнесено белым забором. По ту сторону забора – высокое дерево, на котором сидят черные птицы. По эту – небольшой экскаватор, рядом с ним горка земли и прямоугольная яма.
– Это для Баклуши? – спросил Франк.
– Да. – Оскар отставил лейку. Они подошли к яме. Горка земли состояла из разных оттенков бурого, а еще из сероватого песка и камней. В воздухе пахло весной.
– Это ты выкопал? – спросила Дениса.
– Я немного начал, – сказал Оскар. – Но остальное копал папа, чтобы края получились красивые и ровные.
Франк с Денисой подошли к краю ямы и заглянули в нее. Внизу что-то шевелилось – это были черные маленькие жучки. На дне ямы скопилась грязная вода.
Дениса резко вдохнула и забыла выдохнуть.
Черные птицы на дереве сидели неподвижно.
Наконец Оскар спросил:
– Твоя мама начала транжирить? Она что-нибудь купила на юге?
– Шляпу, – ответил Франк?
– С бриллиантами?
– С дырками.
Дениса наконец выдохнула.
Когда Франк и Дениса наклонились над ямой и посмотрели вниз, они увидели в воде отражение своих лиц.
– Плохая идея, – сказал Оскар, стоявший на шаг позади них.
– Что именно?
– Заглядывать в могилу.
– Почему?
Оскар отвел глаза.
– Не знаю. Просто я так больше не делаю.
Франк и Дениса возвращались с кладбища молча. Конечно, им еще нескоро предстояло оказаться в могиле, но Франку теперь мерещилось, что частичка могилы поселилась в нем самом. И с Денисой, похоже, происходило то же самое. Обычно она не была такой тихой.
К счастью, вскоре они повстречали Эдель с Гавчиком. Те направлялись на пристань, чтобы выяснить, на какой лодке собаку увезли на островок. Франк с Денисой решили пойти с ними. Им пришлось идти позади Гавчика, потому что, если они шли впереди или рядом, собака начинала лаять.
– Какой он нервный, – заметила Дениса.
– Бдительный! – поправила Эдель.
На пристани они увидели много лодок. Все белые и выглядели вполне невинно. Они были пришвартованы к понтонному причалу и закреплены большими морскими узлами. Причал поскрипывал на волнах.
– Сейчас мы пройдем до конца причала и обратно, – сказала Эдель Гавчику. – И когда будем проходить мимо той самой лодки, ты должен залаять и остановиться.
– В смысле залаять, а потом перестать? – уточнил Франк.
Эдель недоуменно посмотрела на него.
– Ну, остановиться лаять, – пояснила Дениса.
Эдель пожала плечами. Они спустились по лестнице и вышли на понтон. Собака засеменила впереди. Вдвоем они дошли до конца понтона и повернули назад. На обратном пути Гавчик замер у одной из лодок – небольшого суденышка с навесным мотором – и принялся лаять, как и предсказывала Эдель. Правда, на борту рядом с мотором сидела чайка. Она едва ли сильно испугалась, но все-таки снялась и улетела.
Эдель задумалась. Она посмотрела на лодку, потом на собаку, которая лаяла вслед чайке.
Потом она еще раз провела Гавчика до конца понтона и обратно. На этот раз собака не обратила на лодку никакого внимания и спокойно пробежала мимо, радуясь хорошей погоде, свежему воздуху, жизни и компании хозяйки.
– Может, та лодка сейчас в море, – предположила Эдель.
– Или собака уже всё забыла, – сказала Дениса.
– Ну уж нет. Ты сама забыла бы трое суток на необитаемом острове?
– Я же не собака, – ответила Дениса.
– Собаки ничуть не глупее людей, – возразила Эдель.
– Поэтому их водят на поводке?
Расставшись с Эдель и Гавчиком, они пошли в магазин купить сладостей. Франк огляделся. Пока они с мамой были на юге, две активистки перекрасили все флагштоки глянцевой краской, и теперь они сразу бросались в глаза. Казалось, будто они так и ждут следующего праздника, когда положено поднимать флаги.
– Тех женщин прозвали Метла и Бочка, – сообщила Дениса. – Потому что одна тощая, а другая полненькая.
Метла и Бочка нарисовали на асфальте перед магазином разметку, чтобы машины могли парковаться аккуратно, по разметке, а не как попало. Потом Метла и Бочка покрасили все заборчики, которые выцвели от солнца или от времени. Благодаря этому цветы за заборчиками выглядели гораздо наряднее. Свежая краска как будто прибавляла света.
– Пожалуй, они могли бы выиграть миллион, – сказал Франк.
Вот чего хотела мама. Чтобы люди делали что-то хорошее. Поселок выглядел красивым и ухоженным, как коробка с наточенными карандашами, разложенными по цветам. Но мама не подумала о том, что ночью белая краска не светится. Никогда не знаешь, что случится, когда кто-нибудь окажется один в темноте. Если ты затеваешь дурное, кто-то может тебя увидеть, но если ты оделся в темное и умеешь быстро бегать – пусть попробуют поймать!
На следующее утро, когда хозяин магазина пришел на работу, он обнаружил, что кто-то написал на асфальте между линиями разметки большими белыми буквами: «болваны», «старперы», «извращенцы», «уроды» и наконец – в самом дальнем от входа конце парковки – «калеки».
– Ну как же так! – прошептал владелец магазина.
К вечеру народ стал потихоньку парковаться на местах для «болванов», но остальные занимать никто не хотел.
– Я теряю клиентов, – сказал торговец. А клиенты – это деньги. Ему пришлось самому смывать надписи с помощью спирта, швабры и поливального шланга.
– Это диверсия, – сказал Франк за обедом.
– Просто хулиганство! – ответила мама.
– Надо выбрать победителя прямо сейчас, и тогда все закончится. Пока чего похуже не случилось.
– Я еще не определилась, – сказала мама.
Всем школьникам теперь бесплатно выдавали по яблоку каждый день. Это затеяла соседка Оскара. Она залезает на стремянку и собирает мелкие красные яблоки, слушая радио, рассказал Оскар. Потом складывает яблоки в ящики, а ящики отвозит в школу. Яблоки очень сладкие. Это по-настоящему доброе дело. Когда София заглянула в учительскую о чем-то спросить, ей толком никто не ответил, потому что рты у всех учителей были набиты яблочным пирогом.
