В каноэ
По дороге к хижине мальчика-пуму, казалось, одолевали противоречивые чувства:
– А Эверглейдс – это и в самом деле болота? То есть повсюду вода? Но нам ведь дадут каноэ, да?
– Наверняка, – сказал я.
Ну и подарочек! Мне придётся сопровождать кошку, которая боится воды, по местам, большую часть года залитым водой!
Мы с Шари показали Карагу классные комнаты, две арены для превращений и зоны для превращения обратно в людей, лагуну, пляж и лодочный ангар. На пляже Караг сразу растянулся на нагретом солнцем песке, скрестив руки под головой.
– А здесь вполне сносно.
– Ну, сейчас вечер воскресенья… Можешь валяться на пляже до завтрашнего утра, – сообщил я ему.
– Это уже кое-что. – Караг задумчиво разглядывал меня золотисто-зелёными глазами. Что он обо мне думает?
Попрощавшись с ним, мы с Шари отправились собирать вещи.
– Ну, как он тебе? Очень милый, правда? – восторженно спросила моя подруга-дельфин.
А вдруг он ей нравится больше, чем я! Это никуда не годится!
– Правда, – без воодушевления отозвался я. – Только на мой вкус слишком мохнатый.
– Он тебе не еда, Тьяго! – отругала она меня.
– Ну ладно, – пожал плечами я.
Вернувшись в нашу с Джаспером комнату, я поспешно запихал в непромокаемый рюкзак, который принёс мне завхоз-осьминог, сменное бельё, компас и принадлежности для рисования.
Мой друг-броненосец жутко расстроился, что ему нельзя с нами. Но он недолго стоял понурившись – его глаза вдруг засияли, и он куда-то побежал:
– Погоди! У меня кое-что есть! Суперсекретная штука, которая наверняка тебе пригодится! Её сделал мой брат – он хорошо в этом разбирается.
Я с нетерпением ожидал возвращения Джаспера и немного разочаровался, увидев, что он протягивает мне обычную палку из твёрдой древесины длиной примерно в половину моей руки.
– Ой, спасибо! – Я изо всех сил попытался изобразить радость. – А для чего она?
– На месте разберёшься. – Джаспер широко улыбнулся.
Я ещё раз поблагодарил его, вышел из хижины и вырезал себе в зарослях кустарника рогатину: в Эверглейдсе хватает ползучих тварей – от безобидных ужей до водяных щитомордников
[16]. Не говоря уж о той, с кем мы будем сидеть в одном каноэ!
Когда мы в понедельник утром собрались на парковке, я удивился, что Шари тоже захватила с собой палку – длинный посох с чёрным остриём.
– Зачем он тебе? – спросил я.
– Ещё увидишь, – просияла она. – Очень нужная вещь!
– А мне никто ничего не говорит, – посетовал я.
Мы совместными усилиями взгромоздили каноэ на крышу школьного автомобиля и набили багажник провиантом и канистрами с питьевой водой.
Ной и Блю пришли попрощаться с Шари. Я с любопытством наблюдал, как все трое с серьёзными лицами взялись за руки и, закрыв глаза, коснулись друг друга носами и лбами, как принято у маори. Торжественная красивая церемония.
– Возвращайся живой и невредимой, Шари, – сказал Ной. – Да пребудет с тобой Тангароа… Хм, если, конечно, бог моря может как-то повлиять на болото.
– Надеюсь, вы отыщете этого заблудившегося оборотня! – сказала Блю. – Было бы просто океанисто, если бы вы сумели его спасти.
Мне же дельфины только помахали на прощание. Блю, кажется, вообще акул недолюбливает – даже Ральфа сторонится, – а Ной никак не мог решить, защищать от меня Шари или нет. Что ж, в ближайшее время он всё равно не сможет этого сделать, так что ему волей-неволей придётся мне довериться. По крайней мере меня угостили жевательным мармеладом «Джелли Бинс» из большой банки, которую он принёс из своей комнаты на прощание.
– Попробуй жёлто-белые, – посоветовала Шари. – Поскольку мармелада со вкусом селёдки, увы, не бывает, это наш с Ноем любимый сорт. Попкорн со сливочным маслом.
– Тогда я лучше оставлю его вам, – смущённо сказал я.
– Чепуха, здесь ещё много, – сказал Ной, собственноручно выловил жёлто-белое драже и протянул мне.
Очень вкусно! Я порадовался, что мальчик-дельфин потихоньку начинает ко мне привыкать. Только вот расположение Блю мне завоевать никак не удавалось, а ведь она лучшая подруга Шари.
Миссис Мисаки, хмурая мурена, стояла возле машины, побрякивая ключами – видимо, намекала, чтобы мы поторопились. Сегодня она была в платье в красный горошек и с рубиново-красной помадой – в тон платью. Укрепив каноэ, мы наперегонки бросились в машину, чтобы успеть занять заднее сиденье: никому не хотелось сидеть рядом с миссис Мисаки.
– Немедленно прекратите толкаться! – скомандовала школьная секретарша. – И не вздумайте испачкать автомобильный коврик! А того, кто уронит в машине фантик от конфеты, ждёт штрафное плавание!
Интересно, что такое штрафное плавание?
Элла проиграла борьбу за место и, надувшись, плюхнулась на переднее сиденье. Но тут же вскочила и потёрла зад, на котором виднелось большое коричневое пятно:
– Фу-у-у, это ещё что такое?!
– Ой, извини, я положила туда кусочек шоколада в дорогу, – невинно захлопала ресницами Шари. – Всё никак не запомню, какая человеческая еда тает, а какая нет.
– Ты бестолковая бестия с плавниками! – выругалась Элла, пытаясь оттереть шоколад. – Клещиный укус! Лягушачья чума! Ну что, оттёрлось?
– Почти, – дипломатично ответил Караг. Коричневое пятно немного посветлело, зато увеличилось вдвое. Было похоже, будто у Эллы случился понос.
Миссис Мисаки раздражённо велела нам успокоиться, и мы тронулись с места.
После однообразной поездки нас высадили где-то у чёрта на куличках – на обочине узенькой щебёночной дороги, примыкающей к национальному парку. Куда ни глянь – повсюду лишь жёлто-зелёная трава пару метров высотой, да кое-где проглядывает тёмная водная гладь. Обалдеть.
– Приехали, – сообщила миссис Мисаки, и мы начали разгружать машину и складывать на обочине снаряжение, включая каноэ. – Зов о помощи поступил отсюда. Не вздумайте тоже позвать на помощь – нам некогда спасать всех подряд! – предупредила она и, окинув нас мрачным взглядом, протянула мне мобильник, напоминающий округлый кирпич, – наверное, спутниковый телефон. – Будете отзваниваться каждый вечер, а через три дня снова встретимся на этом же месте, понятно?
– Понятно, – ехидно улыбнулась Элла. Но её улыбка отскочила от миссис Мисаки, как от сковородки с антипригарным покрытием. Школьная секретарша направилась обратно к машине – и мы увидели и у неё сзади здоровое коричневое пятно. Шари широко улыбнулась, и мы, не удержавшись, прыснули.
