– И последняя просьба, – стараясь, чтобы голос не дрожал, хрипло произнесла я, они одновременно кивнули. – Не приходите сюда больше. Никогда.
Я бежала по лесу, захлебываясь рыданиями, и слышала полный муки голос Валерьяна: «Иночка!»
Не помню, как нашла в себе силы сосредоточиться и телепортироваться домой.
– Детка, открой, – наверное, отец уже не первый раз повторял эту фразу, но расслышала я ее только теперь. – Что случилось? Открой, пожалуйста!
Я попыталась ответить, но из горла вырвалось только сипение. Тогда я прокашлялась.
– Все нормально, пап, – как можно членораздельнее проскрипела я.
Послышались удаляющиеся шаги, и я даже нашла в себе силы удивиться, потому что такое поведение вовсе не свойственно моему отцу. Скорее от него можно было ожидать, что он высадит дверь плечом. А что, он может! Он у меня сильный, высокий, красивый, как. … О, нет! Слезы снова хлынули в три ручья.
– Фаина, открой немедленно! – прозвучал властный женский голос, и меня по многолетней школьной привычке ветром сдуло с кровати.
Я распахнула дверь и застыла под строгим взглядом наставницы, за ее плечом стоял отец. Вот, значит, куда он ходил. Вестника посылал, вызывал «тяжелую артиллерию». Сударыня Шумская пристально всматривалась в мое лицо, видимо, сканируя ауру, а потом вдруг шагнула через порог и обняла за плечи, притягивая к себе. Наверное, я настолько не ожидала такого порыва от сдержанной суровой директрисы, что, совсем расклеившись, обняла ее в ответ и зарыдала у нее на плече.
– Ничего страшного, Мирон, – заверила она отца, подводя меня к кровати и усаживая рядом с собой. – Похоже, наша девочка влюбилась, но там какие-то сложности. Успокойся, физически она совершенно здорова.
Папа облегченно вздохнул и сел по другую сторону от меня.
– Ну, что ты, детка, первая любовь, она никому так просто не дается, – он осторожно погладил меня по руке. – Он, что, не отвечает тебе взаимностью?
У меня даже мысли не возникло: скрывать что-то от отца. К тому же мне надо было выговориться.
– Как раз наоборот! Он любит меня, а я люблю его, – вытирая катящиеся градом слезы, простонала я.
Старшие переглянулись.
– Тогда в чем проблема? – недоуменно спросила наставница.
– А в том, что его зовут Валерьян Гордеевич Тарантский! – не в силах больше сдерживаться, взвизгнула я. – Он наследник престола, понимаете?! А я – мышь серая, никто и звать меня никем!
– Перестань орать, со слухом у нас все в порядке, – осадила меня директриса. – И когда вы только встретиться-то успели?! Недели не прошло, как он вернулся из Окмены, – прищурилась она.
И я, шмыгая носом и сморкаясь в отцовский платок, выложила им все.
– Да, – глубокомысленно протянула архимагичка. – От судьбы не уйдешь.
Они опять переглянулись, и отец философски пожал плечами.
– Прошу прощения, сударыня Шумская, это Вы о чем? – сипло прошептала я.
– Для тебя – Полина Харитоновна, – вдруг мягко улыбнувшись, разрешила она. – Это я о том, что все тайное однажды становится явным. Видимо, пришло время. Ты готова?
Я, на всякий случай, кивнула и во все глаза уставилась на нее. Насколько я знала, по имени-отчеству директрису звали только кураторы факультетов и то не все. С чего бы мне такая честь?! Ладно, может, потом пойму. Старшие опять обменялись взглядами, и отец нехотя кивнул.
– А знаешь ли ты, девочка, как звалась твоя мама? – вкрадчиво вопросила такая непривычная директриса.
– Естественно, – фыркнула я и четко, как на уроке, ответила. – Василиса Илларионовна Далинская.
– Ну, положим, Далинской она стала после того, как вышла замуж за твоего отца, – Шумская показала глазами на папу. – А до этого?
Я недоуменно посмотрела на одного, потом на другую и покачала головой.
– Так вот, в девичестве ее фамилия была Ранская, – намекающе посмотрела на меня наставница.
Я от удивления рот ладошкой прикрыла. Кто же не слышал про Василису Ранскую! Легендарная личность! Все наши «вояки» очень гордились, что она выпускница именно их факультета.
– Так значит, единственная магичка-воительница за всю историю Школы это и есть моя мама?! – ошеломленно выдохнула я. – Вот это да!
Отец поморщился.
– Полина, я не уверен, что мы правильно поступаем, – проворчал он.
– Мирон, девочка уже достаточно взрослая. Она должна это узнать, – строго пресекла его сомнения сударыня Шумская и снова повернулась ко мне. – Ты всегда прилежно училась, а значит, хорошо знаешь историю и помнишь летопись последнего Вторжения. Расскажи нам о королеве Минерве.
Я удивленно посмотрела на нее. Это тут причем?
– Черная Владычица была одной из дочерей Правителя горного княжества Туран… – покорно начала я.
– А что стало с ее сестрами? – тут же перебила меня наставница.
Я недоуменно пожала плечами.
– Двух старших сестер она отравила, а судьба младшей неизвестна. Она пропала.
Отец пристально наблюдал за мной. Директриса кашлянула, привлекая мое внимание.
– Так знай, девочка, что до поступления в Школу Магии Василиса Ранская звалась Алисией Туран-зире.
Я не верила собственным ушам. У меня челюсть отпала и никак не желала вернуться в исходное положение, поэтому я помогла ей рукой.
Наставница понимающе кивнула.
– Минерва отравила бы и ее, но разглядела в девочке очень редкий Дар, боевой. Видимо, желая в будущем иметь собственную магичку-воительницу, она тайком отослала ее в Тарант и через подставных лиц под измененным именем пристроила в Школу, оплатив десятилетнее обучение. И на время забыла о ней, а потом ей стало совсем не до сестры, – продолжала Полина Харитоновна. – Лиса была моей соседкой по комнате и лучшей подругой, хотя учились мы на разных факультетах. Ее сильный боевой Дар разрушил блок в памяти, который всем адептам ставят при поступлении, но она долго не решалась рассказать мне: кто она на самом деле. При том, что творилось тогда в мире, ей безопаснее было скрывать свое происхождение. И ей это удалось. Мы уже окончили Школу, когда началось Вторжение. Узнав, что натворила ее сестра, Лиса была в шоке. И больше всего ее угнетало то, что Минерва явно отводила ей место в своих безумных планах. Она не хотела ничего общего иметь с Черной Королевой. Лиса старалась всеми возможными способами исправить тот вред, который ее сестра нанесла этому миру. Она моталась по Растану, Таранту и Окмене, преследуя разбежавшиеся банды орков. Тогда она и познакомилась с твоим отцом.
Я посмотрела на папу. В его глазах плескалась застарелая боль. Я сжала его руку.
