– Вера, какая неожиданная и приятная встреча, – вдруг отвлекает меня от разговора знакомый приятный баритон. – Простите, что отвлекаю вас от разговора.
Оборачиваюсь и вижу того приятного и галантного гостя, который приходил в дом к Артуру.
– Владимир, – улыбаюсь, когда вижу знакомого незнакомца, который так восхищался моей красотой, – ничего страшного, мы с Мариной уже поговорили.
Стреляю предупреждающим взглядом в эту стерву, один из охранников, что странно, ловит его и загораживает мне на девку обзор. Так что, подхватывая под руку встреченного мужчину, веду его в противоположную сторону от бывшей группашки.
– Знаете, заехал сюда по делам, не ожидал встретить здесь знакомых, – похлопывает он меня по локтю и смотрит при этом с прищуром, словно оценивает.
– Так, приехала прошвырнуться по магазинам, – немного ежусь от его странного взора, но прячу неуверенность за пожатием плеч.
– Разрешите пригласить вас на кофе, – галантно улыбается и делает широкий жест другой рукой в сторону кофейни, мимо которой мы как раз проходим.
– С удовольствием, – соглашаюсь, наслаждаясь его обществом.
За столько дней плена от Артура я услышала только приказы да рычание, а мне так не хватало нормального мужского восхищения, что сейчас я, казалось, набрасываюсь на первого встречного за этим вниманием. И, к сожалению, не слушаю внутренний предупреждающий голос разума, который вопит, будто сирена.
Мы заходим и присаживаемся за столик у стенки. Охрана молчаливой грудой стоит у входа. Не мешает нам, и это должно было сразу меня насторожить, вот только я ведь – босота из деревни, у которой никогда охранников не было. Горечь разливается по горлу и грудине, когда я вспоминаю свое детство, но затем встряхиваю головой и ослепительно улыбаюсь Владимиру.
– Признайтесь, чем вас привлек Артур? Он, конечно, матерый волчара, но ему ведь сорок два, а вам… – говорит он спустя какое-то время, когда нам приносят кофе и пирожные.
– Девятнадцать, – напоминаю ему, а сама замираю, чувствуя себя, как на пороховой бочке. – Я, знаете ли, всегда любила мужчин постарше… Опытных, если понимаете, о чем я.
Понимаю, что нарушаю сейчас запрет. Точнее, это просто чувство такое, будто я его нарушаю, но уговариваю себя, что это не так, ведь я с этим мужчиной не сплю. Мы просто мирно пьем кофе у всех на виду.
– Хотел бы я встретить вас раньше, милая леди, – вдруг берет загребущими руками мою ладонь и целует прямо в середину, самое чувствительное местечко.
По телу проносятся мурашки. И не будоражащие, как в случае с Артуром, а наоборот. Мне вдруг становится мерзко. От ситуации, от себя.
– Артур, – вдруг улыбается Владимир мне за спину.
Я же задерживаю дыхание. Оборачиваюсь и натыкаюсь на разозленного пленителя моего… Тела… Да, тела… Отчаянно уговариваю себя, что до сердца добраться ему не удалось.
– Украду свою спутницу, – скорее хищно скалится Авдеев и вздергивает меня со стула.
– Да-да, конечно, ты в своем праве, – кивает почему-то легко и непринужденно тот, словно не его только что застукали на месте преступления.
– Идем, – рычит мне на ухо Артур.
Он тащит меня грубо, впиваясь пальцами в кожу на руке.
– Мне больно, – чуть хнычу, чтобы он не давил так, но он, видимо, так зол, что не слышит.
– Шлюха, угораздило же связаться с тобой, – стиснув зубы, выплевывает он и запихивает меня на заднее сиденье машины. – Гребаная одержимость!
А больше ни слова не произносит. До самого дома.
– Ты под арестом! – цедит сквозь зубы и толкает в мою спальню.
И впервые за все время я слышу, как в замке проворачивается ключ. Опускаюсь на кровать и роняю слезы, прикрывая ладонями лицо.
– Боже… За что мне это… – шепчу между всхлипами, но знаю, никто мне не ответит.
Да и сама я знаю, за что… За предательство некогда любимой сестры… Эльвира… Как ты там? Смогла ли ужиться с криминальным авторитетом, кому я пыталась продать информацию о тебе? Родила ли ты уже? Отобрал ли он ребенка или позволил тебе находиться с малышом самой?
Прости меня…
Глава 17
Я сижу в комнате несколько дней. Уже счет времени потеряла. Мне запрещено выходить. Со мной не разговаривает прислуга. И это молчание доканывает, я только и делаю, что плачу, кричу и крушу все вокруг. Вот только никакой реакции от Артура не следует. Горничные лишь молча и тихо убирают комнату, уходят, приносят-уносят еду. Полная тишина в абсолютной изоляции. И когда мне кажется уже, что я начинаю потихоньку сходить с ума, в один из дней что-то меняется.
Когда однажды просыпаюсь, меня снова ждет лицо Ларисы. Вот только теперь она смотрит мне четко в глаза и словно ожидает от меня чего-то.
– Что? – спрашиваю раздраженно, будто раненый зверь.
Я полна непролитого яда, так что готова напасть на нее, подавляя и словесно, и морально, и физически. Плюс не выспалась, так что лучше меня вообще никому не трогать. Вот только следующие ее слова заставляют меня замереть.
– Время завтракать, – монотонным равнодушным тоном произносит, но я так рада чужой речи, что вскакиваю, радостно глядя на нее и совершенно не обращая внимания на ее безразличие.
– Но я ведь наказана, – говорю слишком уж воодушевленно, понимаю это по ее вздернутым бровям.
– Распоряжение господина Артура. Теперь вы снова завтракаете внизу, – снова радует меня, я же кидаюсь на нее и обнимаю.
Она напрягается, но не отстраняется, не отталкивает.
– То есть я могу выйти? – заглядываю ей в глаза с надеждой и получаю заветный кивок.
Даже как-то не верится. После трех дней молчаливого заточения в комнате это, словно глоток свежего воздуха. Пьянит и дает надежду. Сейчас я готова на многое. Для меня за неделю плена Артур стал нечто сродни наркотику. Не знаю, почему так тянусь к нему, может, нашла в нем то, что искала во всех мужчинах – силу, и не номинальную, а настоящую, ту, которую имеют настоящие самцы. Никто до него не мог меня приручить. Все были лишь средством, не целью. А сейчас я нахожусь не в доминантной позиции, а снизу: покорная и влекущая… Или текущая?
– Да, – улыбается вдруг горничная впервые за все время искренне, отвлекая меня от собственных странных мыслей.
И я подрываюсь с места, наскоро умываюсь, надеваю то, что протягивает мне горничная, даже не смотрю, что это наглухо закрытое целомудренное платье, и спускаюсь вниз. А там вижу восседающего во главе стола мужчину. И так меня радует этот вид, что я практически бегу.
– Доброе утро! – здороваюсь с Артуром, ликуя в душе и улыбаясь снаружи.
Вот только долго моя радость не длится. Он просто никак не реагирует на мое присутствие. Я мнусь и переступаю с ноги на ногу, затем осторожно отодвигаю стул. И подмечаю, что на этот раз здесь полный комплект сидений. Сердце замирает на секунду, а затем пускается вскачь, вот только не от волнения, а разочарования… Неужели это конец? Все? Баста? Финита ля комедия?
