В XVII веке эта система естественным образом перешла на международную торговлю: от покупки доли в строительстве местной ветряной мельницы до финансирования торгового судна, направляющегося на Молуккские острова, рукой подать. Практика делить общую стоимость проекта на доли позволяла инвесторам распределять риски: можно было вложить небольшие суммы в несколько экспедиций, и тогда, даже если какой-то корабль утонет, потери будут не слишком велики. Такая система поощряла вкладывать деньги, а не просто копить, что позволяло удерживать проценты по кредитам на достаточно низком уровне и делало капиталы для дальнейших предприятий дешевыми. Кроме того, голландцы с энтузиазмом переняли и сильно усовершенствовали концепцию фьючерсного рынка. Фьючерсные рынки позволяют регулировать цены какого-то товара или услуги в будущем, например фиксировать сумму, которую вы получите за 100 фунтов сушеной трески с банки Доггер на той неделе или через год. Такие производные финансовые инструменты тоже можно продавать и покупать, как товар, что позволяет торговать не складскими запасами, а чистой абстракцией.
В первые годы XVII века в Амстердаме был основан первый национальный центральный банк, а также первый официальный рынок ценных бумаг
[227]; к этому времени Голландия стала самой финансово развитой страной в Европе
[228]. Эти инструменты формализованного капитализма быстро распространились на другие страны и создали финансовые институты, без которых не состоялась бы Промышленная революция. Британские фабрики, заводы и паровые двигатели, как и голландские ветряки, стоили невероятно дорого и были бы невозможны без совокупного капитала нескольких инвесторов, уверенных в конечном результате
[229]. Голландские финансовые инновации помогли построить современный мир, а выросли они из ее ландшафта – из низин и необходимости отвоевывать землю у моря.
Это далеко не единственный пример, как соленые воды планеты сформировали историю человечества. Море может изолировать народ от остального мира, как произошло, скажем, с Тасманией. Ее жители оказались отрезаны от материка в результате подъема уровня моря после последнего ледникового периода. Население острова было слишком мало и не смогло сохранить технические достижения и орудия труда вроде рыболовных сетей и копий, так что с течением времени все это забылось
[230]. А иногда, как мы видели, море может оберегать от вторжения и помогать сохранять независимость островной нации, как было с Британией. Океаны – словно пустыни на суше: сами по себе они необитаемы, но по ним можно путешествовать и перевозить людей и товары
[231]. Хотя в океанах случаются штормы с сильным волнением, в целом ровная поверхность воды представляет собой удобную, не оказывающую особого сопротивления среду для прокладки торговых маршрутов на очень дальние дистанции. На границе моря и суши располагаются порты, где товары переносятся с кораблей на речные баржи или повозки (а в новое время – на поезда и грузовики), и они продолжают путешествие в глубь материка, где в них нуждаются; многие порты стали процветающими крупными городами с большим политическим весом. Освоение трансокеанской навигации, в сущности, и позволило европейским странам с начала XVI века выстраивать обширные морские империи и распространять свою власть на огромные расстояния с помощью флотов, состоявших из плавучих крепостей, изрыгающих пушечные ядра. А узкие места морских путей, где суда вынуждены проходить тесные проливы, и сегодня играют в геополитических взаимодействиях государств настолько же важную роль, что и тысячелетия назад.
Вот как по-разному огромные площади, закрашенные голубым на картах мира, участвовали в формировании истории человечества не менее основательно, чем зеленые, коричневые и белые пятна, обозначающие ландшафты материков – равнины, леса, пустыни и горные кряжи с их ледяными шапками. География морей руководила нашими действиями с древности до наших дней – не меньше, чем ландшафты суши. В первую очередь поговорим о Средиземноморье.
Внутреннее море
Средиземноморский регион с точки зрения тектоники один из самых сложных ландшафтов на Земле. Здесь Африканская плита пододвигается на север под Евразийскую, попутно зажав несколько плит поменьше, что вызывает кипучую горообразующую и вулканическую активность. Кроме того, в Средиземноморье на протяжении истории человечества возникло множество цивилизаций, вступавших друг с другом в оживленное взаимодействие – зарождались и развивались разнообразные культуры, обменивались идеями и ресурсами, соперничали и воевали друг с другом, и все это происходило в пределах относительно небольшой, компактной области. Не связаны ли эти явления? Может быть, есть причины, по которым тектоническая обстановка в Средиземноморье обеспечила особенно благоприятную почву для древних цивилизаций?
Навигация в Средиземном море процветает уже много тысяч лет. Это овальное море соединяло народы и культуры на своем побережье во все времена: от минойских и финикийских торговцев в бронзовом веке, древнегреческих городов-государств и Римской империи до торговых империй Генуи и Венеции в конце Средневековья. Средиземное море – внутреннее, и маршруты по нему зачастую совсем короткие, каботажные. Высокие горные кряжи вдоль северного побережья, созданные при сокрушительных столкновениях тектонических плит, служат удобными ориентирами при навигации вдали от берегов. А Гибралтарский пролив, которым оно соединено с Атлантическим океаном, настолько тесен, что приливы в Средиземном море минимальны и измеряются сантиметрами, и при этом в нем нет крупных поверхностных течений, которые могли бы сбить судно с курса. Конечно, и в Средиземном море случаются сильные штормы, а роза ветров осложняется из-за воздушных течений с окружающих массивов суши. Однако в целом это внутреннее море идеально подходит для коммуникации и торговли между культурами. Тем не менее в этом регионе исторически сложился заметный перекос: подавляющее большинство процветающих цивилизаций располагалось на северном, а не на южном побережье Средиземного моря.
Даже досужий взгляд на карту Средиземноморья покажет одну любопытную особенность его северной половины по сравнению с южной – африканским побережьем. Море у северного берега пестрит островами. Их размеры варьируются от крошечных вроде Кикладских островов – архипелага на юге Эгейского моря – до довольно крупных массивов суши по несколько сотен километров в поперечнике – Сардинии, Крита и Кипра. В наши дни многие средиземноморские острова стали популярными курортами, но уже по количеству древних развалин на каждом из них можно судить, каково было их значение в распространении цивилизации во времена Античности. Однако север отличается от юга не только множеством островов, поднимающихся там и сям над водами Средиземного моря. Береговая линия вдоль верхней губы средиземноморских уст фантастически изрезана – она полна заливчиков, мысов и бухт. В частности, Эгейское море со всеми его островами, где когда-то располагались многие древнегреческие города-государства, составляет лишь крошечную долю площади Средиземноморья, зато протяженность его береговой линии – это добрая треть всего средиземноморского побережья
[232]. А африканское побережье по сравнению с ним, мягко говоря, несколько простовато. Берега современных Алжира. Туниса, Ливии и Египта плавны, однообразны и практически лишены прибрежных островов.
