Большевики дали крестьянам помещичью землю, но отняли у крестьян урожай и с надельной, и с помещичьей земли, оставляя им двадцатифунтовый паек.
Они обещают всем свободу, а на деле каждый день сажают в тюрьму и казнят сотни ни в чем не повинных людей и, не спросясь народа, издают свои законы, которые хуже всякого беззакония.
Они обещают всем богатую жизнь и разоряют города, сжигают деревни, отбирают у крестьян хлеб, сено и скот.
Пока будут у нас большевики, не будет у нас ни мира, ни хлеба, ни свободы, ни закона.
Но избавить Россию от большевиков может только армия.
Мы знаем, что вы устали от походов и сражений; знаем, что вы часто голодали, что вы бывали плохо одеты и обуты, что не хватало вам часто вооружения, но всему этому пришел конец – у нас уже есть для вас и скоро будут вам розданы и хлеб, и табак, и одежда, и оружие.
Напрягите же последние силы, принесите же последнюю жертву, идите храбро в бой с врагами свободы и народа, исполните до конца свой долг и завоюйте мир и счастье и себе, и нашей несчастной родине.
Правительство Северо-Западной области России»
Спустя некоторое время оказалось, однако, что только некоторые воинские части на фронте и в ближайшем тылу знакомы с содержанием этого правительственного воззвания; одни штабы бесцеремонно конфисковывали его потому, что оно не соответствовало их видам, другие под предлогом, что оно, мол, было подброшено большевиками, третьи, наконец, ссылались на то, что у них не было инструкций от верховного военного командования. Производился, словом, открытый саботаж, подобно тому, как такая же участь постигла на первых порах газету «Свобода России», поддерживавшую Северо-Западное правительство и распространявшуюся на фронте в количестве 10 000 экземпляров по особому соглашению с Северо-Западным правительством.
Потребовались поездки некоторых министров на фронт, чтобы положить конец своеобразной цензуре комендантов и штабов.
Однажды, помню, кооперативное товарищество в Гдове сообщило мне, что на отдельных участках фронта генерала Арсеньева распространение «Свободы России», которую я тогда редактировал, строжайше запрещено. Я обратился с телеграммой непосредственно к Юденичу, находившемуся в ту пору в Нарве. И действительно, еще в тот же день я по прямому проводу получил как от самого Юденича, так и от его начальника штаба генерала Ван-Дама, самые положительные заверения, что гдовские слухи «лишены основания». Но и тут оказалось, что главнокомандующий – одно, а штабы – другое: еще целых две недели после этого обмена телеграмм «Свобода России» не распространялась на фронте генерала Арсеньева, как это было установлено дознанием, произведенным на месте министром почт и телеграфов Филиппео. Этот скромный человек загрузил тогда десяток-другой мешков номерами «Свободы России», лежавшими в полевом штабе, и лично принялся за их распространение в местах расположения войск.
Впрочем, то же самое случилось впоследствии и с другими литературными произведениями Северо-Западного правительства, в частности Отдела агитации и пропаганды.
Это учреждение после долгих дебатов на тему, в чьем ведении оно должно находиться, было основано с большим опозданием как автономная часть, подведомственная Совету министров, а не какому-нибудь отдельному министру. Председательство в редакционном комитете было поручено Б. В. Дюшену, бывшему ярославскому губернскому комиссару Временного правительства. Для вящего успеха своей деятельности на фронте и в тылу Отдел агитации и пропаганды тотчас же объявил конкурс на составление агитационных листков для армии и населения Северо-Западной области «в чисто демократическом духе, сообразно с Декларацией правительства от 24 августа, языком, совершенно доступным солдату и крестьянину». В состав жюри входили: Редакционный комитет, Коллегия министров и общественные деятели, литераторы и художники по приглашению Отдела, причем члены жюри в самом конкурсе не имели права участвовать. Темы были намечены следующие:
1) За что мы воюем;
2) Учредительное собрание;
3) К солдатам Красной армии;
4) Почему большевики враги народа;
5) О помощи союзников;
6) Для чего образовалось правительство Северо-Западной области;
7) Как обеспечить свободу;
8) Будущее России.
Это было новшество, совершенно не применявшееся у Колчака и Деникина, где знаменитые «Осваги» действовали конспиративно, руководствуясь исключительно приказами. Политическая однобокость была исключена.
И тем не менее какую борьбу Отделу агитации пришлось выдержать с полевыми штабами в деле распространения его летучек и воззваний на фронте и в ближайшем тылу! Сколько раз они конфисковывались и сжигались только потому, что какой-нибудь местный комендант или начальник штаба отдельной части находил их «крамольными»!
Но что же делало правительство?
Оно, конечно, протестовало, посылало циркуляры, «убеждало» Юденича положить конец разнузданности штабов, но ведь и власть Юденича как главнокомандующего, по крайней мере на первых порах, была сильно ограничена своеобразными обычаями и традициями Северо-Западной армии, сложившимися еще в ту пору, когда она была вольной дружиной, вольным казачеством, где капралом был тот, кто первым взял палку, где политическая мудрость имела своим источником таких «государственных мужей», как генерал Родзянко, Джерошинский и «батько» Булак-Балахович.
Ведь эти элементы фактически никому не подчинялись, никому не хотели подчиняться, никого не признавали – конечно, кроме себя. Это обнаружилось чуть ли уже не в первые дни образования Северо-Западного правительства в связи с так называемой псковской эпопеей, главным действующим лицом которой оказался все тот же знаменитый «герой» Булак-Балахович. Мы подходим здесь вплотную к истории «балаховщины», положившей роковой тяжелый отпечаток на все последующие события под Петроградом.
Глава XIV
«Балаховщина»
В воскресенье 28 августа мы получили в Ревеле известие, что пал Псков, единственный большой город Северо-Западной области, занятый нашими войсками, база будущих наступательных операций, центр, в который правительство намеревалось переселиться и где должен был состояться отмеченный раньше Народный съезд.
Эта потеря никого, однако, не удивила, ибо уже несколько дней из Пскова шли тревожные известия: большевики напирают, в городе царит анархия. Тогда же в редактировавшейся мною «Свободе России» была напечатана передовая, в которой говорилось:
«Быстрое продвижение большевиков к Пскову вовсе не результат их умелой стратегии, причины этому лежат гораздо глубже и, будем говорить прямо, в перемене настроения народных масс. Всегда следует помнить, что мы ведем не обыкновенную войну, а гражданскую и что в этой войне прежде всего необходимо обратить внимание на социальное и политическое устроение занимаемых войсками территорий. Чем вернее будет взят политический курс на местах, чем меньше попыток будет вернуть отжившее старое, тем легче будет задача борьбы с большевизмом, тем скорее мы повернем сердца народа в свою сторону».
