Столь же неудачными нужно признать и другие закупки, совершенные в Копенгагене агентом Янова Дубровским, рекомендованным ему полковником Тимченко-Островерховым. Дубровский закупил в Копенгагене 4500 пар валенок за 4000 английских фунтов, но и они, по сведениям Комиссии, пришли в Ревель лишь в конце зимы, на фронт не поступили и продаются теперь Ликвидационной комиссией.
Также примером несолидного отношения к делу может служить и договор, заключенный с капитаном парохода «Лейкфрей» Мартином о поставке им в Ревель 20 аэропланов за сумму в 25 000 фунтов стерлингов. Капитан Мартин был рекомендован генералом фон Валем, и генерал Янов не счел нужным навести о нем справки и заключил договор, а между тем Американская миссия в Стокгольме сообщила на запрос Российской миссии, что «Капитан Мартин не имеет никакого права принимать участие в поставке аэропланов. Кроме того, 25 сентября он получил инструкции от Морского управления прекратить немедленно всякие частные операции касательно военных материалов и снаряжений». Казалось бы, справки возможно было бы навести легко, но генерал Янов этого не сделал и заключил контракт в то время, когда в распоряжении правительства английской валюты еще не было. Согласно контракту генерал Янов обязался внести в депозит капитана Мартина в Стокгольмский банк 15 000 фунтов стерлингов, эта сумма должна быть уплачена капитану Мартину согласно следующим условиям: одна треть по получении банком телеграммы от русского агента, сообщающей о приемке им покупаемых аэропланов, а последняя уплата должна быть произведена в Ревеле. Если по вине капитана Мартина доставка аэропланов не будет произведена в течение 14 дней со дня подписания контракта, то из платежа, следуемого капитану Мартину, будет вычтено по 100 фунтов стерлингов за каждый просроченный день; если же телеграмма в банк гамбургскому агенту Мартина после 12 сентября не придет в назначенный срок, то генерал Янов обязывался уплатить за каждый просроченный день по 100 фунтов стерлингов в пользу капитана Мартина. 15 000 фунтов за их неимением не были переведены в банк, капитан Мартин аэропланов также не доставил, и между сторонами состоялось новое соглашение, по которому капитану Мартину должна быть уплачена дополнительная сумма 1500 фунтов на наем парохода и в банк в Стокгольме была помещена сумма 16 500 фунтов стерлингов. Треть этих денег, 5500 фунтов, была уплачена агенту Мартина 3 октября. В это время, по заявлению генерала Янова, выяснилось, что капитан Мартин контрагент ненадежный и поставить аэропланов не может. Покупкой аэропланов занялись уже должностные лица в лице лейтенанта Штальборна, и, по словам генерала Янова, было приобретено пять аэропланов, разрешение на вывоз их от союзников не получено, в Ревель они не доставлены и где они находятся в настоящее время – неизвестно».
* * *
Да простит мне читатель подробное изложение этих «панам». Они не единичны, напротив, отчет Следственно-ревизионной комиссии так и пестрит случаями «хищения, недобросовестного отношения к делу, нерадивости и преступности», причем порою вы находите в нем и горькие ноты по адресу самого главнокомандующего Юденича, оказавшегося донельзя бестолковым «хозяином».
Мало того, сама Комиссия и выросшие из нее органы, как например Военно-ликвидационная комиссия, действовавшая вне всякого общественного контроля, были взяты впоследствии под обоснованное сомнение, что определенно явствует из отчетов Контрольной комиссии, назначенной Съездом русских общественных организаций и Эмигрантским комитетом в Ревеле.
Этому последнему органу генерал граф Пален, единственный авторитетный представитель Северо-Западной армии, оставшийся до поры до времени в Ревеле после отъезда Юденича, Глазенапа и Владимирова, и фактически распоряжавшийся миллионами, которые в последнюю минуту еще были оставлены Юденичем, – этому общественному органу ввиду серьезных нареканий съезда граф Пален обещал оказать «самое широкое содействие в исполнении возложенных на него съездом задач».
Но вот что мы читаем в отчетах этой Общественной комиссии:
«Приступив к работам, Комиссия в первую очередь отметила: а) что участие общественности в деле ликвидации армии чрезвычайно запоздало; б) что работа общественного контроля в лице Комиссии начинается тогда, когда фактически ликвидация почти полностью уже закончена, огромное большинство требований к Ликвидационной комиссии тем или иным путем удовлетворено, и из переданных ей генералом от инфантерии Юденичем 227 000 фунтов стерлингов и 280 000 финских марок осталось меньше пяти миллионов на эстонскую валюту; в) что вследствие этого роль органа общественного контроля практически сужена до крайности; г) что, наконец, за все расходы и выдачи, имевшие место до начала работ Р. к. комиссии, последняя не может принять на себя какой бы то ни было ответственности. Вместе с тем, сознавая свою ответственность за расходование остатка сумм в дальнейшем, Комиссия постановила принять самое деятельное участие в заседаниях Военно-ликвидационной комиссии, не участвуя, однако, в ее голосованиях, – с целью всесторонней и полной информации, а равно и наблюдения за ее работой как в целом, так и по отдельным отраслям.
Ввиду крайней малочисленности своего состава, Р. к. комиссия решила ревизии прошлых операций по ликвидации армии отложить до закрытия деятельности Ликвидационной комиссии, обратив свое внимание на контроль за текущей работой последней…»
* * *
Главное, что бросалось в глаза, это – полный хаос в деле расчетов. Частая смена лиц во главе важнейшей отрасли ликвидации Северо-Западной армии чрезвычайно усложнила выработку каких-либо общих положений, которые могли бы быть приняты в основание производства расчета…
Первоначально расчет производился без предварительной записи выдач в денежный журнал. Казначей и кассир отчитывались в выданном авансе предъявлением погашенных документов (аттестатов и проч.). Алфавита заведено не было, и фактически проверить, получило ли то или иное лицо уже удовлетворение, не представлялось возможным, тем более что расчет производился сразу в нескольких местах (Нарва, Ревель и Иевве). Кассиры хотя и сменялись периодически, во избежание, по-видимому, злоупотреблений, были, однако, часто людьми случайными, а наблюдения за ними достаточного не было. Это разительно показал случай с капитаном Гуриным, ныне задержанным и преданным суду, который мог бежать, захватив около 300 000 марок в самый критический для расчета чинов армии момент…
За короткое время своей работы представителям Общественного контроля удалось напасть в двух случаях на следы крупных злоупотреблений.
Первый случай сводится к следующему. Из произведенного дознания выяснилось, что группой лиц было организовано систематическое получение расчета из Главной ликвидационной комиссии по подложным документам. Делалось это таким образом: в день, когда по соответствующему аттестату должна была быть произведена выдача, какому-нибудь лицу предлагалось, обыкновенно за 500 марок, получить расчет по подложному удостоверению личности: иногда же лицо, снабженное таким удостоверением, составляло и свидетельствовало в полиции или ином соответствующем учреждении доверенность на получение причитающихся ему по аттестату денег на кого-либо из участвующих в шайке лиц. По данным дознания главное подозрение в соучастии в этом деле падало на штабс-капитана Калмыкова Михаила Ивановича, поручика Муста Владимира Константиновича и штабс-капитана Андреева Константина Константиновича, но, несомненно, круг лиц причастных значительно шире. Выяснить их может, однако, только предварительное следствие. Все полученные данные переданы, согласно заключению Р. к. комиссии, наблюдающим за ликвидацией армии местным судебным властям с просьбой о привлечении виновных к уголовной ответственности.
