Но вернемся к непосредственным ревельским событиям тех дней.
Глава XVIII
Наступление и катастрофа
Бермонтовская авантюра, грянувшая как раз накануне перехода Северо-Западной армии в наступление, заметно пошатнула уверенность Северо-Западного правительства в возможность быстрого и решительного успеха. Стали высказываться сомнения в том, помогут ли действительно эстонцы, находящееся теперь под тяжелым впечатлением удара «бермонтовцев» на Ригу и чувствительно ослабившие, как мы видели, свой большевистский фронт оттяжкой сил для надобностей противобермонтовского фронта. Юденич не разделял этих опасений, он вообще не верил в «психологию» и все продолжал утверждать, что эстонские винтовки «сами» начнут стрелять, как только Северо-Западная армия прорвет большевистский фронт, и особливо, как только англичане пустят в ход свои дальнобойные орудия. Но он напирал вместе с тем на то, что медлить дальше он не может, что переход армии в наступление должен последовать вне всякой связи с дальнейшей судьбой бермонтовской авантюры. По данным его штаба и интендантства, большая часть снабжения, боевых припасов и обмундирования уже доставлена на фронт (фактически, как мы видели, из 44 000 пар солдатских «фрэнчей» только 19 000 было роздано фронтовикам), остальное будет подвезено и распределено по мере развития операции.
Что же касается последней, то в ее основу положен «наскок». Фронт большевистской 7-й армии, охранявшей подступы к Петрограду, должен быть прорван с помощью танков и особых ударных частей, после чего Северо-Западная армия вихрем пронесется по линии Ямбург – Гатчина, Ямбург – Стрельна и на плечах противника ворвется в Петроград. Словом, весь план похода построен на стремительности натиска, ибо для другой кампании у Северо-Западной армии нет ни достаточного количества людей, ни соответствующего снабжения.
Северо-Западное правительство, составленное из людей гражданских, само собой понятно, вполне соглашалось с этими взглядами главнокомандующего. Юденич, впрочем, не обращался к нему ни за разрешением начать операцию, ни за одобрениями своего плана действий; он только «осведомлял» правительство, что приблизительно к 10 октября армия будет готова. Инстинктивно, однако, некоторые члены правительства чувствовали, что военным командованием ведется азартная игра.
О духовной и политической спайке армии, как того требовали основные задачи Гражданской войны, не может быть и речи. Демократические принципы, которые должны были быть положены в основу перевоспитания армии после тяжелого наследия Политического совещания и «партизанщины», остались на бумаге. Между штабами ведутся позорнейшие интриги: главнокомандующий не пользуется ни авторитетом в офицерской среде, ни популярностью в солдатских массах. Снабжение фронта поставлено из рук вон плохо, казнокрадство, лихоимство и преступная нерадивость стали нормой, транспортные средства почти целиком отсутствуют, с одной стороны, по вине военного ведомства, не позаботившегося о своевременной доставке бензина для грузовиков, полученных из Англии еще в сентябре, а с другой – вследствие оттяжки железнодорожного подвижного состава эстонцами.
В отношении демократической пропаганды среди населения района, в котором предстояло вести операцию, сделано мало или почти ничего. С мест поступают сведения, что крестьянское и городское население ближайших подлежащих освобождению уездов характеризует свои настроения простыми словами: «Мы не белые и не красные, мы… сами по себе…»
Далее, силы противника, боеспособность 7-й большевистской армии явно недооцениваются. Она, правда, насчитывает: 34 пехотных полка, 2 особых батальона, 9 специальных отрядов, 2 кавалерийских полка, i кавалерийский дивизион или в общем – 22 000 штыков, юоо сабель, 6о орудий, з бронепоезда и 4 броневых машины. Но и Северо-Западная армия после реорганизации, предпринятой Юденичем, может ей противопоставить к началу наступления в лучшем случае: 5 пехотных дивизий, i сводную пехотную, 2 кавалерийских полка (из которых один бывший «балаховичский»), i танковый ударный батальон, 4 бронепоезда (кустарного изделия), 6 танков и 2 бронемашины, или в общем: 17 500 штыков, боо сабель, 6 танков и 53 орудия.
Но ведь у большевиков есть тыл, есть резервы, которые очень скоро могут быть брошены на Петроградский фронт в случае действительной угрозы Петрограду, которого большевики, естественно по соображениям психологическим, отдать не могут, ибо падение Петрограда есть и падение Москвы.
У Северо-Западной же армии нет ни ближайших резервов, ни тыловых. Правда, у нее осталось еще, кроме указанного выше числа комбатантов, около 50 000 «едоков», но они не обуты, не одеты, для них нет ни достаточного вооружения, ни боевых припасов. Верных «союзников» у Северо-Западной армии также нет, ибо при том явно тревожном, антирусском настроении умов в Эстонии, которое стало определяться под влиянием «бермонтовщины», и при тех общих двусмысленных предпосылках эстонской политики, о которых мы раньше уже говорили, ее участие в петроградской операции оставалось гадательным. Единственный мост через реку Лугу южнее Ямбурга, по которому должны идти обозы, в случае удачи первого прорыва большевистского фронта, не готов, и, таким образом, танки, от которых ждали чудес, фактически останутся дома…
* * *
Так рисовалась общая обстановка холодному беспристрастному наблюдателю, для которого желание победить еще не было победой, так сознавали ее инстинктивно и некоторые члены Северо-Западного правительства. Но военное командование противопоставляло этому следующие положения.
Дух армии заметно укрепился после ее реорганизации Юденичем и после прибытия транспортов с оружием и припасами от союзников. Солдаты с нетерпением и трепетом ждут начала похода на Петроград, который (поход) при поддержке могущественных союзников, только что приславших оружие и все необходимое, не может быть ничем иным, как «триумфальным шествием». Этот бодрый воинственный дух солдат необходимо поддержать переходом в наступление, не выжидая устранения мелких дефектов и улучшения общеполитической обстановки в Прибалтике (подразумевалась «бермонтовщина»). Кроме того, на немедленное наступление толкают еще и другие соображения:
i) Деникин продвигается к Москве и ему нужно протянуть руку. Южная добровольческая армия привлекает к себе все внимание красного командования, которое для отражения подхода Деникина к Москве бросает на юг свои лучшие силы. Таким образом, удар Северо-Западной армии на Петроград в данный момент значительно облегчает стратегические задачи Деникина.
2) Английским флотом, крейсирующим в Финском заливе, обещана существенная поддержка, но в конце ноября залив, особенно в Кронштадтском водном районе, замерзает, и флот, следовательно, уйдет с тем, чтобы вновь появиться не раньше будущей весны. Без содействия же флота операция Северо-Западной армии крайне рискованна ввиду обнаженности левого фланга, подверженного обстрелу кронштадских фортов и батарей с Красной Горки.
3) Эстонцы, если операция будет отложена, несомненно, заключат мир с Москвой, а это значительно свяжет все последующие операции армии, точнее, лишит армию возможности пользоваться Ревельским портом и эстонскими железными дорогами, без которых снабжение немыслимо.
