Помню, когда еще мы выпускались по сезонам и снова вышли в эфир после летнего затишья, наши верные зрители прислали нам большое количество комментов в духе «Как хорошо, что вы есть, а мы думали, вы закрылись». Нет, не закрылись, мы наоборот сейчас в отличной форме и готовы работать для зрителя дальше.
Это вообще удивительная история, меня она до сих пор завораживает – такой прямой контакт со зрителем через те же комменты. Я слишком хорошо помню телевизионные времена, когда тебя со зрителем разделял экран и все: «пишите письма». А сейчас мы получаем обратную связь мгновенно. Мы воспринимаем конструктивную критику, она помогает развитию, а к хейту относимся спокойно. Уже спокойно, хотя раньше нас даже это задевало:
Я воспринимаю зрителей как союзников и помощников, они помогают нам всем развиваться.
– Почему такой длинный выпуск?
– Почему такой короткий выпуск?
– Почему такой скучный выпуск?
И так далее. Хейтеры – это отдельная тема, дальше я остановлюсь на ней подробнее. А пока просто передам им всем привет.
Я воспринимаю зрителей как союзников и помощников, они помогают нам всем развиваться. Как бы это пафосно ни звучало, но мы действительно растем благодаря аудитории. Например, нам пишут:
– Ребята, сделайте что-то со звуком, плохо слышно.
Один пишет, второй, третий. И мы меняем звук, сейчас работаем с киношным звуком, потому что пишем выпуски не в Останкино и вокруг нас много лишних шумов. Но мы нашли выход, справились, взяли мощную аппаратуру.
Если ты не обращаешь внимания на такие комментарии, зритель уйдет, отпишется. Поэтому мы меняемся сами и не забываем отвечать на комменты:
– Простите, мы меняемся, не судите строго, мы растем и попытаемся это исправить, чтобы вам было комфортно.
Потом зритель сам иногда предлагает темы, о которых мы даже не думали.
Например, с Александром Добровинским история была, с суперизвестным адвокатом. Мы с записали выпуск, где он говорил о том, что сейчас главный редактор «Московского комсомольца» Павел Гусев разводится со своей супругой. И он дал личную оценку поведения Гусева во всей этой истории. Сам он выступал адвокатом его супруги.
И после этого YouTube взорвался, нам стали писать:
– А почему вы не спросили у Александра про его внебрачную дочь, у которой он отсуживал квартиру?
Люди хотели знать все, всю подноготную. Им показалось тогда, что интервью не раскрыло героя со всех сторон. Мы к этому прислушались и сейчас иногда спрашиваем аудиторию:
– Кого бы вы хотели видеть героем программы? Что бы хотели узнать-спросить?
Наши активные зрители уже стали такой частью нашей редакции, которая добровольно, безвозмездно работает на благо проекта. И это, конечно, очень круто. Я благодарен каждому, от всего сердца.
Главное, они всегда честны, откровенны и искренни, это отличает их от друзей или коллег по работе. Потому что они тебе ничего не должны, и ты им ничего не должен. Они говорят, как есть. Это такая чистая обратная связь.
Подписчики неравнодушны и внимательны. Их невозможно обмануть – через камеру видна вся ложь. Звезда может говорить совершенно правильные вещи, ни разу не споткнуться, не оговориться, такой заученный монолог о том, какой я прекрасный, замечательный и все у меня хорошо. Но люди пишут в комментариях:
– Это было лицемерно, лживо, мы не верим, это обман, неправда, сразу видно, что человек врет.
Вячеслав Манучаров. ПО ТУ СТОРОНУ СЛАВЫ
И представьте: это не один человек пишет, а сразу десятки, сотни. Людей обмануть невозможно.
И точно так же, массово, приходят благодарные комментарии в адрес героев, которые говорят правду. Как искренней и честной Татьяне Васильевой, которая ничего не скрывала и не хотела казаться лучше, чем она есть. Зрители в восторге, хотя говорила она об острых неприятных темах.
Да, мы ориентируемся на зрителей, как и любой другой проект. Говорить, что нам это безразлично – глупо. Мы каждый день работаем ради нашей аудитории и я верю, что наш качественный информационный продукт будет интересно смотреть и через 10, и через 20 лет – как срез эпохи, как порт-рет поколения.
Глава 5
Дружба и вражда – этапы выживания в шоу-бизнесе
Конечно, когда работаешь на стыке такой откровенности и публичности, невозможно не попадать в конфликтные ситуации. Хотя никто из нас от них не застрахован – ни я, ни мои герои, которые тоже ссорятся. И, к счастью, иногда мирятся. Но, к сожалению, не всегда.
Я условно делю всех своих гостей на две категории: тех, кто доверяет и со спокойной душой ждет выхода выпуска, и тех, кто сначала раскрывается, а потом начинает бояться, закрываться, паниковать и идти на конфликт – со мной, с Димой, со всей командой. Такая реакция вполне естественна, никто за нее их не осуждает, но крови они нам выпивают изрядно.
Таких меньшинство, но они есть и на протяжении всего монтажа и постпродакшена любят обрывать телефон, присылать голосовые, мы даже сталкивались с совсем неприятными сообщениями, криками и ором. Именно после таких прецедентов было решено подписывать с гостями документ, дающий соглашение на использование их изображения, что «я искреннее, в добром здравии и уме, прихожу на интервью, понимаю, что будет работать камера, и все, что я говорю, может войти в полную версию программы».
Раньше мы все делали на честном слове, за что пару раз серьезно поплатились. Наши гости должны понимать, что это не просто посиделки на кухне, а публичное произведение, которое потом опубликуют. И после этого может быть какая-то реакция: СМИ начнут цитировать, люди обсуждать и так далее. И человек должен быть готов к этому, брать ответственность на себя, а не перекладывать ее потом на меня, не требовать, чтобы то вырезали, это поправили.
Чтобы не быть голословным, приведу пример. Мы писали интервью с Наталией Медведевой. Она была в положении, на девятом или восьмом месяце беременности. Конечно, это такое довольно особенное эмоциональное состояние, однако само интервью проходило нормально. Но потом…
Она писала нам страшные голосовые сообщения, требовала, чтобы ей все прислали и она могла все отсмотреть, чтобы мы что-то вырезали, убрали, потому что она дико переживала за результат.
Наталия звонила мне и говорила:
– Давай встретимся с моим мужем, он будет с тобой разбираться.
Она просила Диму прислать материал на утверждение, чего мы никогда не делаем. Мы всегда пишем честный разговор, как он есть. Да, монтируем, но убираем при этом затянутые паузы и слишком долгие фрагменты, чтобы просто уложиться в хронометраж.
– Наташа, мы этого не делаем.
И ее переклинило совсем. Такого потока брани я ни от кого не слышал.
Правда, потом на дне рождении Надежды Ангарской она подошла и извинилась. Ее страшно тогда крыли гормоны, я все понимаю, но это был ад.
