Ей нужно было сделать три вещи. Избавиться от пакета с одеждой. Уничтожить свой второй телефон, с которого она переписывалась с Ильей от лица Агаты. Их чат она уже очистила. Разобраться с телефоном Ильи. Нельзя было оставлять его в ячейке в магазине, как бы Инге ни хотелось больше никогда к нему не возвращаться.
Она вышла из дома, прихватив пакет со своими вещами. Их Инга не боялась выбросить даже в обычный мусорный контейнер, просто выбрала тот, что подальше. Рюкзак с одеждой Ильи и своими приспособлениями – наручниками, фонарями Инга трогать пока не стала. Она все еще хотела его сжечь, а делать это в Москве было негде.
С телефона Агаты Инга опять заказала себе такси до дома Ильи. В магазин вошла, защищаясь от дула камеры зонтом. Его телефон безмятежно лежал в ячейке, хотя чем ближе Инга подходила к магазину, тем больше в ней крепла параноидальная уверенность, что его украли.
Более того, телефон по-прежнему работал и показывал, что наполовину заряжен. Нужно было решить, что делать с ним дальше. Таскать его с собой по городу Инга не собиралась, но и выкидывать здесь не хотела, ведь его могли найти, и тогда фора, которую она себе придумала, практически потеряет смысл. Прошлое изменить она не могла, но ее дальнейшая жизнь – не просто свобода, а именно жизнь, крепость ее рассудка – зависели от того, насколько хорошо ей удастся замести следы. Инга должна была скрыть преступление не только от других, но и от себя, чтобы оно никогда не всплыло на поверхность, никогда не стало ее преследовать, позволило забыть. Этот телефон был последней возможностью изменить будущее.
Что поймут следователи, отслеживая локацию телефона? Накануне днем Илья выезжал в область и вечером вернулся домой. Ночь он провел в Москве. Конечно, здесь он мог бы и пропасть, но ведь лучше будет, если он пропадет где-нибудь еще, попозже и подальше. В месте, к которому Инга отношения не имела и в котором никогда не была. Значит, сесть в поезд в неизвестном направлении и выкинуть телефон по пути? Нет. Останутся записи с камер, останется геолокация ее собственного телефона, билеты, в конце концов, которые привяжут Ингу к Илье намертво.
Инга в задумчивости шла к метро, озираясь по сторонам, словно на улице была спрятана подсказка. Когда она увидела синюю вывеску почты, план сложился мгновенно.
Инга решительно вошла в отделение и, отряхнув зонт, направилась к окошку. Очереди не было.
– Мне надо отправить посылку, – выпалила она, глядя на толстую молодую девушку со скучающим лицом. Та жевала жвачку.
– Вы хотите, чтобы она поскорее дошла? – лениво спросила девушка и перекатила жвачку из одной щеки в другую.
– Нет, – поколебавшись, ответила Инга.
Расчет был простой: нужно, чтобы телефон сел где-то в пути, перестал транслировать свое местоположение, но физически в этом месте не остался.
– Куда отправляете?
Вопрос застал Ингу врасплох.
– В Тамбов? – брякнула она первый пришедший в голову город.
Девушка нахмурилась.
– Вы что, не знаете, куда посылку шлете?
– Знаю. В Тамбов.
– Заполняйте бланк. Большая посылка?
– Нет, совсем маленькая. А можно у вас купить коробку? Я все туда сама сложу.
Инге выдали бланк и коробку размером с обувную. «Самая маленькая», – с ледяной неприступностью сказала девушка в ответ на Ингин изумленный взгляд.
Сев за стол в стороне, Инга задумчиво покрутила ручку. Никого в Тамбове она не знала. Забрать для нее посылку никто не сможет. Что произойдет, когда за ней не явятся? Отправят назад? Заберут себе? В любом случае рано или поздно коробку вскроют и обнаружат севший телефон. Наверняка его включат, и он снова отобразится в сети. Полицейские найдут его, а потом отследят отправителя. Даже если Инга поставит вместо своего имени несуществующее, ее опознают по здешним камерам.
Значит, нужно, чтобы посылку в Тамбове забрали, а потом уничтожили. Делать это было некому, кроме нее самой.
Инга прерывисто вздохнула. Какое счастье, что она хотя бы не сказала «Владивосток».
Заполнив бланк, она вернулась к окошку.
– Инге Соловьевой до востребования? – равнодушно спросила девушка, окинув взглядом бумажку.
Инга кивнула.
Выйдя из почты, она отправилась на Воробьевы горы. Из-за дождя людей в парке было мало. Инга достала симку из телефона Агаты и разрезала ее ножницами, которые захватила с собой. Сам телефон положила на дорожку и несколько раз ударила по нему каблуком. Огляделась – не видел ли ее кто-нибудь? Мимо прошмыгнула белка. Людей поблизости не было. Обломки симки Инга выкинула в урну возле лавочки и, сжимая разбитый телефон в руке, пошла к набережной. Там, облокотившись на перила и изобразив задумчивость, она уронила его в воду.
На улице ей было легче, поэтому, несмотря на дождь и вернувшуюся головную боль, Инга еще погуляла. Зашла купить себе кофе и, пока ждала его, неожиданно подумала, что Илья больше никогда не купит себе кофе. За этой мыслью ей сразу явилось его лицо, глядящее единственным глазом в потолок, и Ингу так поразило это видение, что она не сразу расслышала, как ей предлагают оплатить картой. Однако это опять было скорее потрясение от внезапного открытия, а не раскаяние. В том месте у нее внутри, где, казалось, должно было возникнуть раскаяние, зияла глухая пустота. Словно одна клавиша западала.
Отхлебнув кофе, Инга поняла, что ничего не ела со вчерашнего утра. Все это время ей и не хотелось, но теперь голод набросился на нее с неистовой силой. Она как раз проходила мимо «Макдональдса» и тут же взбежала по ступенькам. В ожидании заказа Инга поймала себя на том, что даже слегка пританцовывает от нетерпения. Если бы все это происходило не с ней, она бы никогда не поверила, что так бывает. Ведь она только что лежала, раздавленная на кровати, и думала, что никогда не оправится, но вот прошло несколько часов, и жизнь начала возвращаться к ней.
Но когда, зайдя в квартиру, Инга увидела свой рюкзак на полу с наброшенной сверху курткой Ильи, от ее неестественной безмятежности не осталось и следа.
Инга включила везде свет, но ее пугала не темнота, а сами стены. Она бродила между кухней и комнатой и никак не могла найти себе места. Хотела усесться в любимое кресло, но, едва подойдя к нему, отскочила как ошпаренная. Это кресло было частью убийства. С тоской Инга подумала, не придется ли выкинуть и его.
Она постоянно прокручивала в голове завтрашний день, когда придет в офис. Даже трусливо подумала не ходить, но позволить себе такой риск, конечно, не могла. Через сколько хватятся Ильи? Когда ему начнут звонить? Выключила ли она звук на его телефоне? Она точно помнила, как выключала, но это не избавило ее от тревоги. А вдруг что-то не сработает?
Когда они поймут, что с Ильей случилось что-то серьезное? Что тогда будет, придет полиция? Их станут допрашивать? Сумеет ли она себя не выдать? Убийцы в фильмах поначалу часто ведут себя уверенно и обыденно, но потом, как только что-то идет не так, нервничают, совершают глупости и попадаются. Но это в фильмах. Как себя поведет Инга? Какую тактику ей выбрать: оскорбляться в ответ на подозрения? Изображать переживания за Илью? Держаться отстраненно, как будто судьба Ильи ее, конечно, беспокоит, но вообще-то она не желает иметь с ним ничего общего из-за давних разногласий? Последний вариант был опасным, но казался Инге самым правдоподобным.
