– Вот видишь! Богатый, красивый, и тебя к нему тянуло. Понятно, что как человек он мог быть говно, но по формальным признакам он был с тобой в одной категории.
– Ну, я не категоризирую людей! – снова рассмеялась Алевтина.
– Все категоризируют, – заупрямилась Мирошина. – Просто стесняются об этом сказать. Было какое-то исследование, что человек принимает решение о том, продолжать ли общение с другим человеком, за пятнадцать секунд. Пятнадцать секунд! Ты впервые его видишь, ничего о нем не знаешь, но уже все понял! Так это и работает.
– Ну подожди, – вмешалась Инга. – Если бы этот парень был не официантом, а директором мегакорпорации, ты бы все равно не хотела, чтобы он к тебе приставал?
Мирошина вздернула нос.
– Если ты хочешь обвинить меня в меркантильности, то не выйдет. Дело не в том, сколько он зарабатывает, а в том, в какой он лиге. А это сразу все вместе – кто его родители, откуда он, где учился, что умеет, как одевается, что любит.
– Ну, за пятнадцать секунд ты никак не поймешь, где человек учился, – заметила Алевтина. – И кроме того, раз уж мы говорим о конкретных примерах, у Аркаши все хорошо с бэкграундом и по социальному статусу вы примерно равны.
Мирошина явно хотела парировать, но не придумала как. Нахмурившись, она капризно сказала:
– Да что вы на меня набросились! Ясно же, что я имею в виду. Ни одна из вас не стала бы встречаться с Аркашей. Или с официантом. Или с дворником!
– Ну почему, если это очень симпатичный дворник, – мечтательно сказала Алевтина и снова рассмеялась.
Глядя на нее, Мирошина рассмеялась тоже, и разговор был закончен.
Когда они попросили счет, официант поинтересовался, все ли им понравилось.
Смотрел он при этом только на Мирошину.
– Да, спасибо, – холодно ответила она.
Инге даже стало жалко официанта, который и не подозревал о том, что не вписывается в категории.
– А вдруг у него тоже богатый отец? – невинно спросила она, когда он отошел.
Мирошина смерила ее долгим взглядом, но ничего не сказала.
На улице они договорились, что такие посиделки нужно обязательно повторять как можно чаще (Инга содрогнулась от своего лицемерия), дошли до метро и там расстались. Мирошина отправилась в аптеку, Алевтина поехала домой, а Инга решила еще пройтись. Ближе к вечеру похолодало, но она все равно хотела успеть насладиться первым по-настоящему весенним днем.
Она шла, держа руки в карманах, и потому почувствовала, как в одном из них завибрировал телефон. Инга достала его, взглянула на экран и в первую секунду даже не поняла, кто ей написал, – на экране горело имя «Anton Z». Только открыв сообщение и увидев переписку выше, она наконец-то сообразила – и от изумления остановилась посреди улицы.
«Привет, – было написано в сообщении. – Я сейчас проходил мимо твоего дома и вот решился тебе написать. Как дела?»
Инга разглядывала буквы на экране так долго, что он начал гаснуть. Она раздраженно тюкнула по нему пальцем.
В последних сообщениях выше были вопросы Антона, когда она будет в баре и заказать ли к ее приходу что-нибудь. Она ответила: «10 минут, темное пиво». Инга, стоя на улице, вспомнила, какой был густой шоколадный вкус у того пива и как она, спасаясь от мифического сквозняка, пересела к Антону на диван. Она даже помнила тот диван – изумрудно-зеленый, ворсистый, если провести по нему рукой, то за пальцами тянулся более светлый след. Она вспомнила, как Антон стоит перед ней на улице, а налетающий порывами ветер смешно вздымает ему челку. Инга была склонна к сентиментальности и сейчас же подумала, как много изменилось в ее жизни с той ночи – если бы не Антон, она никогда не поехала бы в бар к Илье, никогда не оказалась бы с ним наедине у себя дома и ничего бы не произошло. Однако при этом тот вечер не казался далеким и несуществующим. Наоборот, у Инги было отчетливое чувство, будто это случилось с ней совсем недавно, буквально на прошлой неделе, так живо она помнила не только детали событий, но и саму себя в тот момент – и свое недоумение, и стыд, и разочарование.
Она видела, как значок «online» под именем Антона погас, сменившись на «last seen recently». Нужно было что-то написать, но идиотский вопрос «как дела?» ставил ее в тупик. Инге казалось, что она решает сложнейшую математическую задачу. Если написать: «нормально», то это прозвучит холодно и неприветливо, как будто разговор на этом и окончен. Если написать: «отлично», то наоборот – слишком бодро и беспечно, словно ей вообще не до него. Оставался вариант «хорошо», самый нейтральный из всех, но Инге слышалась в нем пассивная агрессия. Когда экран начал гаснуть снова, она разозлилась на себя и напечатала: «Привет, хорошо. Как у тебя?»
Значок «online» моментально вспыхнул снова – видимо, Антон только этого и ждал. Некоторое время Инга созерцала слово «typing…», которое висело так долго, что можно было предположить только одно: Антон что-то пишет и стирает. Кто-то легко толкнул Ингу плечом – проходящая мимо девушка извинилась и, смеясь, что-то продолжила говорить подруге. Только в этот момент Инга осознала, что так и стоит посередине тротуара, и отошла к стене дома. Она по-прежнему не сводила глаз с экрана. Руке, которой она держала телефон, было холодно, но о том, чтобы убрать его в карман или тем более продолжить прогулку, не могло быть и речи.
«Извини, что я так внезапно. Ты занята вечером? Может, сходим куда-нибудь?»
Инга вспомнила, что Антон однажды уже извинялся перед ней за внезапное приглашение, и в голове моментально сложилась цепочка: два раза – это уже тенденция, значит ли это, что у него импульсивный и переменчивый характер? И если да, то это хорошо или плохо? Появившись из ниоткуда второй раз, не пропадет ли он снова? Инга даже зажмурилась, чтобы остановить в себе паническую волну. Это попросту смешно – судить о человеке по такой ерунде. Да что там, абсурдно. Почему она вообще думает о его характере и их будущем после двух сообщений? Инга написала:
«Я не дома, но сейчас не занята. Можем увидеться ненадолго».
Стоило ей отправить сообщение, как внутри у нее все заныло. Зачем, зачем она это сделала? Зачем ей с ним встречаться? У нее есть Илья, Антон повел себя в прошлый раз как придурок, что полезного может выйти из их встречи? Но несмотря на то, что Инга продолжала страдальчески морщиться, глядя на экран и ругая себя за сообщение, в душе она понимала, что никакая сила не заставила бы ее ответить иначе.
«Скажи, где ты, я подъеду».
Инга огляделась по сторонам. Через дорогу был бар с названием «Дорогая, я перезвоню», и Инга тут же отправила эти слова, а в следующую секунду, чувствуя себя очень глупо, дописала: «Это название. Китай-город».
«Я понял), – ответил Антон. – Буду через 25 минут».
Бар был забит, и Ингу посадили за крошечный столик в самом дальнем углу возле стены. Она заказала себе «Олд фэшн» и уставилась в телефон. Антон больше не писал, и, чтобы отвлечься, она листала соцсети, но мысли ее блуждали далеко.
