Она протянула руку, и Инга, растерявшись, встала, чтобы ее пожать.
– Я думаю, сам разговор займет у нас около получаса, – сказала Маргарита. Пальцы у нее были холодными. – Но сейчас нужно еще кое-что настроить. Вы нормально добрались, без пробок?
– Я на метро.
Звукорежиссер повесил Маргарите микрофон на лацкан пиджака, но она тут же сняла его и прикрепила по-другому.
– Я сама каждый день в час пик думаю, что надо на метро ехать, но все равно почему-то еду на машине. Спасибо, что согласились так быстро с нами встретиться. Татьяна объясняла вам суть выпуска? Я хочу поговорить с несколькими женщинами, столкнувшимися с харассментом и дискриминацией на работе. Но ваша история, конечно, будет основной. Поэтому я так и хотела записать ее побыстрее, по горячим следам. Думаю, в следующую среду все уже выйдет.
– Я никогда не давала интервью, – улыбнулась Инга.
– Это совсем не сложно, – рассеянно ответила Маргарита.
Ей велели сесть и посмотреть в камеру, пока настраивают свет. Об Ингином существовании она сразу позабыла.
Инге было неловко и даже страшно, что сейчас ей придется рассказывать свою историю этой солидной женщине, от которой веяло самоуверенностью и превосходством. И не только ей, а всем этим людям, стоящим за камерами, настраивающим свет и бегающим вокруг с какими-то приборами. В ее воображении они с Маргаритой разговаривали наедине. Инга только сейчас осознала, что ее будет слушать еще несколько человек. Сама видеосъемка ее совсем не пугала – камеры казались ей предметами интерьера, но от этих молчаливых зрителей становилось не по себе. Ведь каждый из них будет мысленно оценивать ее, составлять собственное мнение, которое она даже никогда не узнает. Инга волновалась, потому что хотела угодить всем.
Режиссер скомандовал: «Мотор!» Маргарита хлопнула в ладоши, строго глядя в объектив, но, когда повернулась к Инге, ее лицо дышало обворожительной теплотой.
– Большое спасибо, Инга, еще раз, что согласились на этот разговор. Я не могу представить, через что вам пришлось пройти в последние дни. Но еще меньше – через что вам пришлось пройти в последние месяцы. Я хочу, чтобы мы поговорили обо всем с самого начала. Когда вы впервые увидели вашего начальника, Илью Бурматова? На собеседовании?
Инге казалось, что полчаса – огромный срок и не может быть, чтобы длины ее ответов на него хватило. Однако, когда режиссер крикнул: «Стоп!» и Инга потянулась за телефоном, оказалось, что они говорили почти пятьдесят минут. С первых же мгновений разговора она почувствовала себя бойкой, острой на язык, по-особому убедительной, словно необычная обстановка высвободила скрытые в ней резервы. Она даже огорчилась, что интервью так быстро закончилось.
– Спасибо, Инга, – сказала Маргарита, тут же вставая. – Очень интересный разговор. Как вы, не устали?
– Нет, – от чистого сердца сказала Инга. – Странно говорить такое, но мне даже понравилось об этом рассказывать. Я в таких подробностях ни с кем еще это не обсуждала.
– Терапия, – заметила Маргарита, отцепляя микрофон, и не глядя отдала его Татьяне. – Всем нам нужно выговариваться. То, что с вами произошло, это травма. Вы удивительно справляетесь, я искренне вами восхищаюсь. Но не пренебрегайте помощью, если почувствуете необходимость. Это не слабость.
От Маргариты исходило такое спокойствие и достоинство, что очень хотелось ей верить. Инга впервые подумала, что всеобщее помешательство на психологах не лишено смысла. Может быть, это обязательный атрибут успешности, может быть, ей стоит совершить только этот крохотный шаг – разочек победить скепсис – и он автоматически повлечет за собой другие перемены. Поднимет ее в сферы, где обитают деловые всезнающие женщины, и сделает ее одной из них.
Инга уходила вдохновленной. Она как будто расправила крылья. По пути к метро она воображала себя большой начальницей в красном брючном костюме, которая рассуждает на международной конференции о правах женщин. Она упивалась этим образом. Инга – гроза медиабизнеса и икона феминизма! Она немного стыдилась такого откровенного самолюбования, но сейчас без колебаний позволяла себе его – все равно никто не мог прочитать ее мысли, а Инге было жизненно важно зацепиться за что-то, почувствовать опору под ногами. Ясное видение будущего помогало ей справиться с настоящим.
Если бы не решимость стать грозой медиабизнеса, Инга могла бы и не ответить на этот звонок. Когда она уже подходила к метро, телефон завибрировал и на экране высветился номер с кодом +33. Звонил иностранец, а рабочий день уже давно закончился. В любой другой ситуации Инга бы не взяла трубку, но теперь, когда у нее появилась цель, отговорки были неуместны.
– Хэллоу, – сказала она, останавливаясь неподалеку от входа в метро.
Мимо спешили люди, двери туго качались на петлях.
– Это Инга? – спросили в трубке на английском. Голос был смутно знакомым, но Инга не узнала его сразу.
– Да.
– Это Кристоф. Мы с вами познакомились в Париже.
Инга приросла к земле. В голове все смешалось, и она не понимала, чего ожидает: на нее сейчас обрушатся со страшной руганью? С потрясающим предложением? Ясно было одно – звонок сулит что-то небывалое.
– Здравствуйте, Кристоф, – пробормотала она. – Конечно, я вас помню.
– Простите, что звоню вам на мобильный и вечером. Надеюсь, я вас не отвлекаю. Я подумал, что в рабочее время и по рабочему номеру, когда вас окружают коллеги, вам может быть не очень комфортно разговаривать.
Инга молчала, не шевелилась и даже не дышала, боясь пропустить хоть слово. Мимо прошел человек, громко говоривший по телефону, и скрылся в метро. Инга что есть силы вдавила трубку в ухо, а другое зажала рукой.
– Я прочитал ваш пост. Во-первых, позвольте выразить вам мою безусловную поддержку. То, что вы описываете там, то, через что вам пришлось пройти… Я читал это с содроганием. Во-вторых, я приношу вам извинения. От лица компании и лично от себя. Когда мы с вами встречались в Париже, я и представить не мог, что происходит. Я жалею, что был невнимателен.
Кристоф извинялся, но голос его звучал по-деловому. Впрочем, интонации иностранцев всегда были для Инги загадкой. Он замолчал, и она почувствовала, что должна что-то сказать.
– Вы ничего не могли сделать, – сглотнув, проговорила она.
– Когда проверка закончится, к господину Бурматову будут применены самые строгие санкции. Однако пока мы должны ждать результатов – вы знаете корпоративные правила. Тем не менее я позвонил узнать, можем ли мы помочь вам уже сейчас? Сделать что-то, чтобы облегчить для вас этот трудный период?
– Помочь мне? – тупо переспросила Инга.
Она понимала, что от нее ждут ответа, какого-то условия, но формулировка сбивала ее с толку. Что ей может помочь, кроме увольнения Бурматова? Психотерапевта он ей, что ли, собирается оплатить?
– Я представляю, как может быть тяжело работать в месте, с которым связано так много плохих воспоминаний. – Теперь голос Кристофа зазвучал по-настоящему мягко. – И догадываюсь, что в вашем офисе произошедшее вызывает много разногласий. Должно быть, вам сейчас очень трудно.
