Как же мне не хватало ее осуждения прямо сейчас. Я совсем отбился от рук без нее.
Даже дядя, гос. служащий, законопослушный гражданин, не пронимал мое сознание своим статусом. Я как-то обещал ему, что пойду в армию, но не смог выполнить и этого. Я просто оказался непригоден по состоянию здоровья, но я не мог не заметить его лицо. Он все понимал, это внешний фактор, на который я никак не мог повлиять, но разочарование не так-то просто скрыть.
Я обещал ему не влипать в ситуации, но продолжал делать это, будто назло.
Он просил не попадать в историю, но, похоже, теперь поздно.
«Может, пойти к дяде и сознаться ему?» – подумал я, но от собственного уныния становилось еще тоскливее. Да, я стал скучным взрослым.
«Ты только и делаешь, что ноешь» – да, верно, Лен. Ты права, как никогда раньше. Меня тошнило от собственного же брюзжания.
Я сжал волю в кулак и сел на автобус.
«Вот бы сейчас проехать зайцем, да ничего не хочется»
Как-то я притворился душевно больным, когда меня уличили в отсутствии билета. Я совсем не чурался выглядеть глупым в глазах других. Мне было все равно что они думают обо мне. Как же все-таки тонка грань между продуманным безумием и вынужденным здравомыслием.
– Давненько не заходил ко мне в гости. Что-то случилось? – спросил дядя, внимательно рассматривая мое бледное лицо.
За последнее время я сильно похудел, глаза впали, да и сам сейчас трясся как тростник на ветру. Нервы ни к черту.
– Да так. Мимо проходил.
– М… мимо, значит.
Состояние работы участка контрастировало между пугающей тишиной и бесконечными звуками топота ног на верхних этажах.
– Работы непочатый край, да?
Он поправил запотевшие очки и почесал трехдневную щетину. Всегда, когда разговор доходил до его службы, он не знал, как грамотно начать. Было много всего в этой работе, но большей частью это скучная бумажная волокита.
– Все как с цепи сорвались. Раньше дети пропадали, а то и вовсе убивались, сейчас происходит что-то из ряда вон выходящее.
– Что ты имеешь в виду?
– Утренних новостей не слышал?
У меня перекрыло дыхание: – Нет…
– В соседнем регионе скрутили мальчишку с автоматом на пороге ВУЗа. Убитых нет, но есть пострадавшие.
– Только не говори мне, что тут игра замешана.
Я пытался сказать это как можно более спокойно, нарочито безразлично, но меня выдавали руки. Я спрятал их в карманах.
– Есть информация, что он состоял в каком-то сообществе, посвященному ей, но ничего не подтверждено. Лично я уже ничему не удивлюсь.
Я облизнул пересохшие губы.
– Дядь…
– М?
– А как ты относишься к игре?
Он не посмотрел на меня, только с шумом выдохнул.
– Да, так же как и все. Какая-то шайка мошенников. Не знаю, какие цели они преследуют. Они вроде как раньше собирали деньги, видимо, для этого все и началось. Сейчас – каждый десятый… как его…
– Куратор?
– А? А, да. Малолеток много, не все из них понимают что творят. Можно сказать – никто. Они, в силу своего возраста, даже писать без ошибок не умеют, что говорить о поступках. Знаешь, сколько психопатов на свете? Вот, пожалуйста, сегодняшняя новость. Никто не хочет отвечать за содеянное. Сам лично наблюдаю за этим почти 30 лет. Всегда такие были, всегда такие будут. – он сделал паузу, и отложив бумаги, присел ко мне на скамейку, – Я не знаю, что будет дальше. Знаю, что рано или поздно это кончится, но с каким исходом? Так что… как мне к этому относиться? Как к очередному явлению, которое забудут в скором времени.
Он так устал, что смотреть на него было больно. Я могу помочь ему. Я могу покончить со всем этим прямо сейчас, просто сознавшись, но… мне страшно.
Я мог бы выдать друзей, которых у меня уже нет. Так я не поступлю.
Что же делать? Зачем я сюда пришел?
– Знаешь, дядь, а ведь я…
Наступила неловкая пауза. На лбу выступила испарина. Чувства и разум находились в непрерывном конфликте друг с другом.
– Ты заболел что ли? Выглядишь плохо, уж извини. У тебя отпуск давно был?
Я закрыл глаза.
– Да. Да, заболел. Давно был. Года два как.
– Ну, даешь. Отдыхать, по законодательству, каждые полгода надо. А ну-ка, ноги в руки и бегом домой в постель. Ты с Ленкой-то до сих пор встречаешься?
– Я с ней живу.
– Уже?! Ну, молодцы! А жениться когда?
Я суетливо смотрел то на него, то на стол с бумагами, то на стены. Я никогда не задумывался об этом. Меня устраивал статус таких отношений. Я думал, ее тоже.
Только сейчас я многое понял. Я ведь никогда не спрашивал, чего хочет она, к чему стремится. Мы просто общались о кино, о музыке, о хобби и о том, что нравится. Хотела ли она когда-нибудь завести семью и жить тихой, скромной жизнью? Да я сам не знаю – хочу ли этого…
Я пожал плечами: – Ну, как у всех. Как только встанем на ноги – так сразу.
Он захохотал. Наконец-то с его лица спало напряжение от работы.
– Ладно, дело молодое. Но вы тоже не тяните, а то упустите друг друга, что делать будете?
«Начинать все заново» – подумал я.
***
– Слышал новость? – спросила Лена, не успев пустить меня за порог.
– Ты про стрелка? Да слы…
– Какой стрелок? Я про Зодиака.
– Что?
– Зодиак повесился.
Я «выпал». Благо, я успел опереться всем корпусом о стену.
– Откуда ты…
– Смотри.
Она поднесла ноутбук в прихожую. Это была все та же борда.
«Сегодня в час дня было найдено тело 14-летнего создателя игры Пандемониум, <имя> <фамилия>, также известного как «Зодиак». Незадолго до этого парень стал героем мемов. Причина смерти неизвестна, но им может быть общественное давление и травля в интернете. Перед смертью он оставил зашифрованное послание. Следственный комитет изучает материал. Следите за новостями»
К новости было прикреплено фото той оставленной бумаги. Там были какие-то абстрактные символы, вероятно, заменяющие буквы алфавита. Похожим шифром пользовались они с Максом для своих заданий. Скорее всего, теперь символы изменены, чтобы ее не разгадали игроки Пандемониума. Это было последнее задание…
Интернет гремел от ликования, как недругов, так и все тех же пресловутых журналистов. В дело были подключены и специалисты, и обыватели. За разгадку была объявлена награда.
Что касается родителей мальчика, они от комментариев отказались. Больше ничего известно не было.
