Они разошлись по своим постелям, Рейчел задула свечу и улеглась вместе с холодными мыслями. А ветер все еще искал способ ворваться внутрь.
* * *
Утреннее солнце поднялось над серым одеялом облаков. Его рассеянный свет лег на холмистые луга тритингов, но не сумел избавить от росы бесконечные пространства травы прерий и вереск. Деорнот промок до бедер и ужасно устал от долгого перехода.
Тритинги не стали останавливаться для трапезы, вместо этого они прямо в седлах перекусили сушеным мясом и фруктами из своих седельных сумок. Пленникам не предложили пищи, им лишь однажды позволили короткий отдых в середине утра, и за это время Деорнот и Джошуа тихо поспрашивали остальных о том, где может быть Воршева. Никто не видел, как она уходила, хотя Джелой сказала, что она разбудила Воршеву, как только услышала стук копыт лошадей приближающихся всадников.
– Она родилась в этих землях, – сказала женщина-ведьма принцу. – Я бы не стала из-за нее тревожиться. – Однако лицо Джелой показывало, что она обеспокоена.
Хотвиг и его люди не дали долго отдыхать людям Джошуа, подняли их на ноги, и марш продолжился. Вскоре поднялся ветер, дувший с северо-запада, сначала слабый, но потом он усилился, так что ленты, привязанные к седлам тритингов, стали развеваться, как турнирные знамена, а длинная трава начала клониться к земле. Пленники брели вперед, дрожа от холода во влажной одежде.
Вскоре стали попадаться следы человеческого обитания: небольшие стада, пасущиеся на невысоких холмах, за которыми наблюдали одинокие всадники. Когда солнце приблизилось к зениту, им стали попадаться более крупные стада, пока пленники не оказались возле одного из притоков Имстрекки, на берегах которого паслись огромные стада. Казалось, одно бесконечное стадо простирается от горизонта до горизонта, по большей части там был обычный скот, но попадались и косматые бизоны, и быки с длинными завитыми рогами, которые поднимали головы и затуманенными взорами наблюдали за проходящими мимо пленниками, продолжая неспешно жевать.
– Очевидно, этот народ не следует советам Джелой переходить на растительную пищу, – заметил Деорнот. – Здесь достаточно мяса, чтобы накормить весь Светлый Ард. – Он с надеждой посмотрел на своего принца, но улыбка Джошуа была усталой.
– Многие из них больны, – заявила Гутрун. За время длительных отлучек супруга она твердой рукой вела хозяйство в Элвритсхолле и справедливо полагала, что разбирается в домашнем скоте. – Смотрите, для такого большого стада здесь слишком мало телят.
Один из всадников, который прислушивался к их разговору, презрительно фыркнул, словно хотел показать презрение к мнению пленников, но один из его спутников кивнул и сказал:
– Это плохой год. Многие коровы умерли во время родов. А другие едят, но не нагуливают вес. – Борода тритинга затрепетала на ветру. – Это плохой год, – повторил он.
Тут и там, среди огромных стад, попадались круги фургонов, каждый круг очерчивали поспешно возведенные ограды. Сами фургоны были сделаны из дерева, с большими высокими колесами, но в целом они сильно отличались друг от друга. Некоторые были высотой в двух или трех мужчин – дома на колесах с деревянными крышами и окнами со ставнями. Другие представляли собой фургон с кроватями, с натянутыми матерчатыми тентами, так что ткань трепетала на ветру. Дети играли в огороженном пространстве или бегали среди дружелюбного домашнего скота. В некоторых загонах паслись лошади – и это не были тяжеловозы или обычные тягловые лошади. Даже издалека было видно, что это настоящие породистые скакуны со стройными ногами и развевающимися гривами.
– О господи, если бы у нас было хотя бы несколько таких лошадей, – с завистью сказал Деорнот. – Но нам нечего предложить взамен. Я ужасно устал от ходьбы.
Джошуа посмотрел на него с горьким юмором.
– Мы можем считать себя удачливыми, если выберемся отсюда живыми, Деорнот, а ты надеешься раздобыть боевых скакунов? Я бы предпочел иметь твой оптимизм, а не их лошадей.
По мере того как тритинги вместе с пленниками двигались на юг, лагеря фургонов стали располагаться все ближе друг к другу, как грибы после осеннего дождя. Вокруг поселений постоянно курсировали конные отряды; охрана людей Джошуа обменивалась громкими криками с некоторыми из них. Вскоре фургоны стояли уже так близко друг от друга, что у пленников возникло ощущение, что они идут по городу без улиц.
Наконец они добрались до большого загона, чьи шесты украшали яркие орнаменты из металла и полированного дерева, гремящего на ветру. Большая часть всадников разъехалась в разные стороны, но их лидер Хотвиг и шестеро или семеро других всадников провели пленников через вращающиеся ворота. Внутри загона находилось несколько огороженных мест, в одном из них содержались два десятка превосходных лошадей, в другом – полдюжины блестящих и хорошо ухоженных телок. Отдельно содержался огромный жеребец, чья роскошная грива была украшена золотыми и красными лентами. Великолепный скакун не обратил на них ни малейшего внимания, он стоял, опустив голову к земле, – монарх, привыкший, что все смотрят на него, а сам ни на кого не обращающий внимания. Мужчины, сопровождавшие отряд Джошуа, с благоговением прикладывали руки к глазам, когда проходили мимо.
– Это их клановое животное, – сказала Джелой, не обращаясь ни к кому конкретно.
В дальнем конце лагеря стоял великолепный фургон с широкими колесами и тяжелыми спицами, над крышей которого развевалось знамя с золотой лошадью. Перед ним стояли две фигуры, крупный мужчина и молодая девушка. Девушка заплетала длинную бороду мужчины в две толстые косы, свисавшие ему на грудь. Несмотря на возраст – он выглядел лет на шестьдесят, – его черные волосы лишь слегка тронуло серебро, а широкий торс покрывали мышцы. В огромных руках с множеством колец и браслетов он держал чашу.
Всадники остановились и спешились. Хотвиг направился к мужчине и остановился перед ним.
– Мы поймали несколько человек, вторгшихся в Фелувельт без твоего разрешения, марш-тан: шестеро мужчин, две женщины и ребенок.
Марш-тан оглядел пленников с ног до головы. На его лице появилась широкая кривозубая улыбка.
– Принц Джошуа Безрукий, – сказал он без малейшего удивления. – Теперь, когда твой каменный дом пал, ты пришел, чтобы жить под небом, как это делают мужчины? – Он сделал долгий глоток из чаши, осушив ее до дна, а потом протянул ее девушке и отпустил ее взмахом руки.
– Фиколмий, – сказал Джошуа с некоторым удивлением. – Значит, теперь ты стал марш-таном.
– Когда пришло время Выбора, из всех вождей против меня вышел только Блемант. Я разбил его голову, как яйцо. – Фиколмий расхохотался, похлопывая по только что заплетенной бороде, а потом смолк и нахмурил брови, как пойманный в сети бык. – Где моя дочь?
– Если речь идет о младшей, то ты только что ее отослал, – ответил Джошуа.
Фиколмий сжал кулак от гнева, а потом снова расхохотался.
– Глупые трюки, Джошуа. Ты знаешь, кого я имел в виду. Где она?
