Он ухватился за подоконник одного из окон, подтянулся и повис на сильных руках. Он ожидал увидеть либо передний, либо боковой двор часовни…
Удивленный Гутвульф разжал руки и соскользнул вниз, у него подогнулись колени, и он упал на пол, но быстро вскочил на ноги, чувствуя, как отчаянно колотится в груди сердце, и снова потянулся к окну, чтобы убедиться, что глаза его не обманули.
Это действительно был двор часовни, погрузившийся в глубокие ночные тени, как ему и следовало.
Но тогда что он увидел в первый раз? Там были белые стены и лес высоких шпилей, которые он сначала принял за деревья, но уже в следующее мгновение понял, что это башни – изящные минареты, тонкие иглы цвета слоновой кости, сиявшие в лунном свете, словно напитанные им. В Хейхолте таких не было!
Но вот же! Глаза говорили ему, что все правильно, как и должно быть. Двор, дверь с навесом, ведущая в часовню, кусты вдоль дорожек, похожие на дремлющих овец. Дальше залитый лунным светом и едва различимый силуэт Башни Зеленого ангела – одинокий палец, указывающий в небо, там, где он мгновение назад видел дюжину рук, тянувшихся вверх, словно в молитве.
Гутвульф спустился на пол и прислонился к холодному камню. Итак, что он увидел в первый раз? Шутки ночи? Нет, обман зрения тут ни при чем. Это болезнь, безумие… или колдовство!
Через мгновение он взял себя в руки и, качая головой, выпрямился.
«Успокойся, болван. Ты вовсе не сошел с ума, это результат того, что ты слишком много думаешь, слишком из-за всего волнуешься, совсем как женщина. Мой господин частенько сидел по ночам, глядя широко раскрытыми глазами в огонь, и говорил, что видит призраков. И тем не менее, с головой у него было все в порядке, когда он умер, прожив семьдесят лет. Нет, причина в бесконечных размышлениях о новом короле, которые тебя мучают. Вполне возможно, нас со всех сторон окружает черная магия – клянусь богом, я не стану утверждать, будто ее нет, после всего, что произошло в этот проклятый год, – но не здесь, в Хейхолте».
Гутвульф знал, что когда-то, много сотен лет назад, замок принадлежал Прекрасному народу, но сейчас он так надежно защищен от них заклинаниями и самыми разными талисманами, что на земле нет другого такого места, куда они не в силах попасть.
«Нет, – подумал Гутвульф. – Это перемены, произошедшие с королем, наполняют меня странными мыслями: то, как он от безумной ярости вдруг мгновенно переходит к детскому беспокойству».
Он направился к двери в конце коридора и вышел во двор, где все выглядело так, как он видел в последний раз. Одинокий огонек светился в одном из окон, в личных покоях короля в дальнем конце сада.
«Элиас не спит. – Гутвульф задумался. – С тех пор как Джошуа начал строить против него козни, Элиаса мучает бессонница».
Гутвульф направился через сад в сторону покоев короля, чувствуя, как холодный не по сезону ветер цепляется за голые щиколотки. Он решил поговорить со своим старым другом Элиасом в этот тихий ночной час, когда люди перестают скрывать правду. Он потребует, чтобы король рассказал ему про Прайрата и жуткую армию, которую призвал и которая, подобно белой саранче, уничтожила Наглимунд. Гутвульф и король слишком долго были соратниками, чтобы граф позволил их дружбе развалиться, словно проржавевшие доспехи. Сегодня Гутвульф выяснит, какие зловещие проблемы заставляют Элиаса так странно себя вести. Это будет их первый разговор без Прайрата за год, и тот не будет болтаться поблизости, наблюдая за происходящим своими черными, как у хорька, глазами, прислушиваясь к каждому слову.
Дверь, ведущая в сад, оказалась запертой, но большой ключ, который Элиас дал Гутвульфу, когда взошел на трон, по-прежнему висел на веревке у него на шее. Солдатская практичность не позволяла ему его снять, хотя прошло много месяцев с тех пор, как король призывал его, чтобы поручить секретную миссию.
Замок остался прежним, и тяжелая дверь без единого звука распахнулась внутрь, что обрадовало Гутвульфа, хотя он и сам не знал почему.
Когда он начал подниматься по лестнице, направляясь к покоям короля, Гутвульф с удивлением обнаружил, что у внутренней двери нет ни одного стражника. Неужели Элиас так уверен в своем могуществе, что даже не боится наемных убийц? Это совсем не вязалось с его поведением после возвращения из Наглимунда.
Ступив на верхнюю площадку, Гутвульф услышал приглушенные голоса. Его охватило дурное предчувствие, и, наклонившись вперед, он приложил ухо к замочной скважине и нахмурился.
«Мне бы следовало догадаться, – мрачно подумал он, – я узнаю лающий голос Прайрата где угодно. Будь ты проклят, противоестественный ублюдок, неужели ты не можешь оставить короля в покое хотя бы ненадолго?»
Пока Гутвульф раздумывал, следует ли постучать в дверь, он услышал тихое бормотоание Элиаса, а потом третий голос, от которого его рука застыла в воздухе.
Новый голос был пронзительным и одновременно нежным, и каким-то чуждым. В его интонациях слышались не присущие людям нотки, и он подействовал на Гутвульфа, точно ушат ледяной воды – волоски у него на руках зашевелились, и он начал задыхаться. Гутвульфу показалось, что он уловил слова «меч» и «горы», прежде чем на него накатил жуткий страх, от которого он буквально оцепенел. Он так быстро отступил от двери, что чудом не скатился вниз по лестнице.
«Неужели исчадия ада явились сюда? – спрашивал себя Гутвульф. Он вытер вспотевшие ладони о ночную сорочку и начал спускаться по лестнице. – Какие демоны творят тут свои дела? Неужели Элиас сошел с ума? Неужели лишился души?»
Голоса стали громче, потом дверь заскрипела, когда кто-то поднял внутренний засов. Все мысли о разговоре с королем покинули Гутвульфа, он знал только, что не хочет, чтобы его поймали у замочной скважины, не хочет встречаться с существом с таким необычным голосом. В отчаянии он принялся озираться по сторонам, пытаясь найти место, чтобы спрятаться, но лестница была очень узкой. Он быстро промчался вниз по ступеням и уже добрался до входной двери, когда услышал шаги на площадке наверху. Гутвульф нырнул в альков под лестницей, где было темно, в тот момент, когда заскрипели ступени. Две фигуры, одна более четкая, чем другая, остановились у двери.
– Король доволен новостями, – сказал Прайрат.
Более темная тень промолчала, в глубине капюшона виднелось белое пятно лица. Прайрат шагнул в дверь, и его алое одеяние стало фиолетово-голубым в свете луны, когда он принялся осторожно вертеть головой, оглядывая сад. За ним последовало непонятное существо.
Неожиданно Гутвульфа охватила ярость, поглотившая даже необъяснимый страх. Граф Утаниата прячется под лестницей – и от кого? От существа, с которым проклятый священник обращается дружелюбно, словно с деревенским дядюшкой!
– Прайрат! – крикнул Гутвульф, выходя из своего укрытия. – Я хочу с вами поговорить…
Ноги графа в домашних тапочках заскрипели по гравию, и он остановился. Священник стоял перед ним посреди дорожки, один. Ветер вздыхал в живой изгороди, шелестел в листьях деревьев, но больше граф ничего не слышал и не видел никакого движения.
