Саймон прищурился, чтобы хоть немного защититься от летевшего в лицо мокрого снега. Он видел покачивающиеся впереди фигуры троллей, но еще дальше смог разглядеть лишь темные неясные очертания. Бинабик и Кантака шли первыми, отыскивая самый удобный путь для всех остальных. Ветер доносил гортанные восклицания всадников, невнятные, но странным образом успокаивающие.
Мимо его ноги пролетел камень и остановился в нескольких локтях впереди, но свист ветра заглушил шум падения. «Интересно, – подумал Саймон, – что будет, если в нашу сторону покатится большой камень? Услышим ли мы, как он приближается, или шум бури перекроет все остальные звуки? И тогда камень внезапно возникнет у них за спинами, стремительно увеличиваясь в размерах, а потом раздавит всех, кто идет по тропе».
Нет, огромного камня сверху не прилетело, но по склону за ними двигались какие-то тени. Несколько мгновений Саймон с сомнением смотрел назад, решив, что у него началась снежная слепота, ведь существа за спиной не могли быть настоящими – в неясном свете выступали лишь какие-то огромные тени. Слудиг проследил за взглядом Саймона, и его глаза широко раскрылись.
– Гюне! – закричал риммер. – Ваэргюне! На склоне, у нас за спиной, гиганты!
Невидимые на склоне впереди тролли подхватили тревожный крик Слудига.
Тусклые удлиненные фигуры размашистым шагом бежали по склону, усыпанному камнями, то и дело проносившимися мимо Саймона и его спутников, тролли пытались развернуть своих баранов, чтобы лицом встретить нежданную опасность. Теперь, когда преимущество внезапности исчезло, гиганты взревели без всяких слов, вызывая врага на бой, и их крики показались Саймону такими громкими, что от них будто бы вздрогнула сама гора. В следующее мгновение из тумана выскочили несколько огромных существ, которые размахивали шишковатыми дубинами, похожими на ветви деревьев. Черные лица, оскаленные рты – казалось, парили в окружении падавших с неба снежинок, но Саймон знал, как сильны мохнатые белые существа. Он видел смерть на их кожистых лицах, ее неотвратимую хватку в могучих сухожилиях и руках, вдвое длиннее, чем у людей.
– Бинабик! – закричал Саймон. – Приближаются гиганты!
Один из гюне схватил огромный булыжник, швырнул его вниз, и он покатился, как сорвавшийся фургон. И в тот момент, когда копья троллей полетели в сторону атакующего врага, громадный камень пролетел мимо Саймона и ударил в первый ряд троллей. Пронзительное, полное ужаса блеяние баранов и крики раненых и умиравших всадников разнеслись над окутанным туманом склоном. Саймон обнаружил, что ошеломленно смотрит на возвышавшуюся над ним фигуру и дубину, занесенную над головой, как плечо катапульты. Когда черный клин тени устремился вниз, Саймон услышал, как кто-то зовет его по имени, а потом что-то отбросило его в сторону, и он упал лицом вниз в снег и камни.
Через мгновение он вскочил на ноги и сквозь туман устремился к месту схватки, в сторону ревущих искаженных теней. Гюне появлялись и исчезали, огромные сильные тени, которые в какие-то моменты становились невидимыми из-за густого снегопада.
В сознании Саймона истерический, полный ужаса голос кричал, что нужно бежать и спрятаться, но он оставался приглушенным, словно его голова была забита подушками. Саймон взглянул на свои руки и увидел кровь, но не знал, чья она. Он рассеянно вытер ее о рубашку, после чего вытащил из ножен нож кануков. Теперь рев доносился со всех сторон.
Группа троллей пришпорила своих баранов и с копьями наперевес мчалась вверх по склону. Их ревущий противник взмахнул мохнатой рукой, толстой, точно ствол дерева, и вышиб передних троллей из седел. Тролли и бараны разлетелись в кровавом месиве в разные стороны и бессильно рухнули на землю, но их уцелевшие соплеменники вонзили во врага полдюжины копий, что вызвало оглушительный рев окруженного со всех сторон гиганта.
Ниже по склону Саймон увидел Бинабика. Тролль спрыгнул с Кантаки, которая бросилась туда, где шел бой с другим гигантом. Бинабик засовывал дротики в пустую часть своего посоха – дротики, чьи концы были смазаны черным ядом, Саймон знал – но прежде, чем он успел сделать хотя бы шаг к своему другу, мимо пронеслась другая тень и упала у его ног.
Эйстан лежал лицом вниз на камнях, а из его мешка по-прежнему торчал меч Шип. Саймон не отводил от него взгляда, но в этот момент раздался рев столь оглушительный, что в ушах и голове у него прояснилось; резко повернувшись, он увидел Слудига, который отступал вниз по склону в его сторону, отбиваясь от гюне длинным копьем канука, от рева гиганта сотрясалось небо. Его белый живот и руки покрывало множество пятен крови, но и сам Слудиг был в крови: казалось, его левую руку кто-то облил ведром алой краски.
Саймон наклонился, схватил плащ Эйстана и потряс его, но стражник не шевелился. Схватив черную рукоять Шипа, Саймон медленно вытащил клинок из петли на мешке Эйстана. Он был холодным, точно лед, и тяжелым, как доспехи лошади. Выкрикивая проклятия, наполненные гневом и страхом, Саймон собрал все силы, чтобы оторвать конец меча от земли. Несмотря на безумные усилия, ему не удалось поднять рукоять выше пояса.
– Усирис, где Ты? – вскричал Саймон, выпустив рукоять меча, словно кусок каменной кладки. – Помоги мне! Какая польза от этого проклятого меча?! – Он снова попытался его поднять, но Шип лежал на земле, и справиться с ним Саймон просто не мог.
– Саймон! – задыхаясь, крикнул Слудиг. – Беги! Я… не могу!..
Мохнатая рука великана нанесла новый удар, риммер отшатнулся, с трудом от него увернувшись, открыл рот, чтобы крикнуть Саймону, но ему пришлось снова отскочить в сторону, чтобы уйти от нового выпада когтистой руки. Бледная борода и волосы северянина были также залиты кровью. Он потерял шлем.
В отчаянии Саймон огляделся по сторонам и заметил копье тролля, лежавшее среди камней. Подхватив его, он обежал гиганта, у которого раздувались ноздри, а покрасневшие глаза смотрели только на Слудига. Белая мохнатая спина возвышалась перед Саймоном, как стена. Через мгновение, не успев даже удивиться, Саймон метнулся вперед по скользким камням и изо всех сил вонзил копье в свалявшийся мех. Удар получился таким сильным, что у него застучали зубы, и он бессильно привалился к широкой спине гюне. Тот вскинул голову, завыл и зашатался под ударами копья Слудига. Затем риммер исчез, а зверь, содрогаясь, наклонился и сбил Слудига на землю.
Отплевываясь кровью, великан стоял над Слудигом, одной рукой он искал свою дубину, другой зажимал рану в животе. С криком ярости – Саймон не мог смириться с тем, что жуткое существо продолжает атаковать его друзей, в то время как его собственная жизнь вытекает из страшной раны, – он схватился одной рукой за длинную шерсть на спине, а другой за древко копья, торчавшее из спины, и забрался на плечи великана.
Саймона мгновенно окутала волна жуткой вони – мокрый мех, мускус, гниющее мясо, – и он почувствовал, как дрожит под ним громадное тело. Огромные когтистые руки поднялись, чтобы избавиться от насекомого на шее, но Саймон вонзил по рукоять нож кануков в горло гиганта, как раз под дергавшуюся челюсть. А в следующее мгновение почувствовал, что его схватили могучие пальцы гюне.
