Джирики провел Саймона между двумя центральными статуями, в сторону мерцавшего желтого света. Когда они проходили между ногами, подобными колоннам, Саймон посмотрел вверх на лишенные глаз лица, которые сумел отыскать за огромными каменными животами статуй. И вновь вспомнил слова доктора Моргенеса.
Доктор часто повторял, что никто и никогда не узнает, что с ним случится в будущем, – «не нужно ничего ждать». Кто бы мог представить, что однажды я увижу такие диковинные вещи, и на мою долю выпадут совершенно невероятные приключения? Никто не знает, что ему суждено…
Саймон почувствовал боль в щеке, а потом внутри у него все сжалось и похолодело. Доктор, как он не раз убеждался прежде, неизменно говорил правду.
Внутри пещеры собралось множество троллей, воздух наполняли сладкие и одновременно острые запахи масла и жира. Сияли тысячи желтых огней.
По всей неровной пещере с высоким каменным потолком, во всех нишах вдоль стен горели маленькие лужицы масла. Сотни таких светильников, в каждом из которых плавали фитили, похожие на тонких белых червей, заливали все вокруг светом, более ярким, чем серый день снаружи. Пещера была заполнена кануками в меховых куртках, повсюду плескался океан темных голов. Маленькие дети сидели на спинах родителей, точно чайки, неспешно парящие над волнами.
В центре пещеры над морем голов троллей возвышался каменный остров, и там, на платформе, высеченной из скалы, в маленьком огненном озере, сидели две маленькие фигуры.
Нет, это вовсе не огненное озеро, понял Саймон через мгновение, а узкий ров, пробитый в серой скале и опоясывавший всю пещеру. Ров, наполненный горящим маслом, как в лампах. Два тролля сидели на горе белых и рыжих мехов в центре в некотором подобии гамака, сделанного из тщательно выделанных шкур, прикрепленных ремнями к костяной раме. Саймон обратил внимание на их блестящие глаза и круглые безмятежные лица.
– Ее зовут Нануика, а его – Уамманак, – тихо подсказал Джирики, – они повелители кануков…
Пока он говорил, одна из маленьких фигур сделала короткий жест жезлом с крюком. Огромная толпа троллей разошлась в стороны, и теперь они стояли еще более плотно, образовав проход, идущий от начала возвышения к тому месту, где стояли Саймон и его спутники. На них выжидающе смотрели несколько сотен маленьких лиц. Пещеру наполнил шепот. А Саймон с недоумением уставился на освободившийся проход.
– Ну, вроде все понятно, – проворчал Эйстан, тихонько подтолкнув Саймона в спину. – Иди, парень.
– Мы все должны подойти, – вмешался Джирики.
Он сделал несколько странных жестов, показавших, что Саймон должен быть первым.
Казалось, шепот стал громче, а запах выделанных шкур сильнее, когда Саймон направился к королю и королеве…
«Или Пастырю и Охотнице, – напомнил он себе. – Или как там еще…»
Внезапно воздух в пещере стал каким-то невероятно плотным, и Саймон почувствовал, что задыхается. Он попытался сделать глубокий вдох и споткнулся – лишь сильная рука Эйстана, схватившая его за плащ, не дала ему упасть. Когда Саймон приблизился к возвышению, он на мгновение остановился, глядя в пол, и только после этого поднял глаза на сидевших на помосте правителей кануков. Свет ламп его ослепил, и он вдруг почувствовал гнев, хотя и сам не понимал, на кого. Он ведь только сегодня поднялся с постели? Чего еще они могли ждать? Что он прямо сразу подпрыгнет и начнет убивать драконов?
«Они выглядят странным образом похожими друг на друга», – подумал Саймон об Уамманаке и Нануике, ему даже показалось, что они близнецы. Впрочем, он сразу понял, кто из них кто: Уамманак находился слева от Саймона, у него была редкая борода, заплетенная в длинную косичку, украшенную красным и синим ремешками. Волосы были также заплетены, уложены сложными петлями на голове и закреплены гребнями из черного блестящего камня. Маленькими пальцами одной руки он поглаживал бороду, а в другой сжимал символ своей власти, толстое тяжелое копье всадника с крюком на конце.
Его жена – если в Икануке все было устроено именно так – держала прямое копье, более тонкое смертельное оружие с каменным, остро заточенным наконечником. Длинные черные волосы, уложенные в высокую прическу, удерживало множество резных костяных гребней. Из-под полуопущенных век на пухлом лице блестели холодные глаза, подобные гладко отполированному камню. Саймон вспомнил, что ее называют Охотница, и ему стало не по себе. Уамманак выглядел куда менее угрожающим. Тяжелое лицо Пастыря казалось погруженным в дремоту, однако в его взгляде чувствовалась хитрость.
После недолгой паузы, когда стороны изучали друг друга, на лице Уамманака появилась широкая улыбка, обнажившая желтые зубы, и его глаза едва не исчезли в складках кожи. Он вытянул обе ладони в сторону гостей, а потом сложил их вместе и заговорил на гортанном языке троллей.
– Он говорит, что приветствует тебя в Чидсик Аб Лингите и Икануке, горах троллей, – перевел Джирики.
Следом заговорила Нануика, и ее речь показалась Саймону более взвешенной, чем у Уамманака, но столь же непонятной. Джирики выслушал ее очень внимательно.
– Охотница также тебя приветствует. Она говорит, что ты довольно высокий, но, если ее знания о людях атку верны, то ты кажешься слишком молодым для убийцы дракона, несмотря на белую прядь волос. Атку – так тролли называют обитателей долин, – негромко добавил ситхи.
Саймон некоторое время смотрел на королевскую чету.
– Скажи им, что я благодарен им за прием, или что там еще положено говорить. И, пожалуйста, объясни, что я не убивал дракона – скорее всего, лишь ранил – и только для того, чтобы защитить своих друзей, именно так поступал Бинабик из Иканука во многих других случаях.
Когда Саймон закончил произносить свою длинную речь, он задохнулся, и у него закружилась голова. Пастырь и Охотница, которые с любопытством смотрели на него, пока он говорил, слегка нахмурились при упоминании имени Бинабика, а потом выжидательно взглянули на Джирики.
Ситхи немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал быстро переводить слова Саймона на язык троллей. Уамманак с некоторым недоумением кивал. Нануика слушала с неподвижным лицом. Когда Джирики закончил, она бросила короткий взгляд на супруга и снова заговорила.
Если судить по переводу, то она не услышала упоминания имени Бинабика. Она выказала восхищение храбростью Саймона, а потом добавила, что они давно стараются всячески избегать горы Урмшейм – она назвала ее Ийджарджук. Теперь, продолжала она, пришло время исследовать западную часть гор, ведь дракон, даже если он уцелел, почти наверняка скрылся в глубинах, чтобы попытаться исцелить свои раны.
Казалось, речь Нануики вызвала раздражение у Уамманака. Как только Джирики закончил переводить, Пастырь заявил, что сейчас не время для подобных приключений, ведь тяжелая зима только что закончилась, и злые крухоки – риммеры – продолжают вести себя агрессивно. Однако он поспешил добавить, что Саймон и его спутники, другие обитатели равнин и почитаемый Джирики могут оставаться так долго, как пожелают, в качестве почетных гостей, и, если он или Нануика могут что-то сделать, чтобы облегчить их жизнь, им нужно лишь попросить.
