Джошуа выставил перед собой Найдел, как будто хотел закрыться от новых ударов, но глаза у него были затуманены, а меч дрожал в руке, словно ветка ивы.
Толпа уже выла от возбуждения. Фиколмий вскочил на ноги, борода развевалась на холодном ветру, сжатый кулак взлетел в воздух, точно злобный бог решил призвать гром небесный. Утварт медленно приближался к Джошуа, по-прежнему на удивление осторожный, будто он ожидал, что житель каменного города задумал какой-то обман, хотя уже не вызывало сомнений, что принц побежден, он пытался встать на колени, но обрубок правой руки постоянно скользил по жидкой грязи.
Неожиданно в дальней части пастбища появился совсем другой звук, и толпа неохотно повернулась в его сторону. Возле того места, где стояли пленники, возникло какое-то движение, копья метались, словно стебли травы. Раздался удивленный визг женщины, следом за ним мужчина закричал от боли. Через мгновение два человека вышли вперед. Деорнот держал одного из стражников, прижав локоть к его горлу, другой рукой он сжимал его копье, приставив наконечник к животу тритинга.
– Скажи своим всадникам, чтобы отошли назад, лошадиный лорд, или эти люди умрут. – Деорнот ткнул пленника в живот, тритинг издал тихий стон, но не закричал, хотя на его серо-коричневой рубашке появилось пятно крови.
Фиколмий сделал шаг вперед, малиновый от гнева, его заплетенная в косы борода дрожала от ярости.
– Ты спятил? Вы что, все сошли с ума? Клянусь Четырехногим, я вас раздавлю!
– И тогда твои соплеменники тоже умрут. Нам не нравится хладнокровное убийство, но мы не будем стоять и смотреть, как отнимают жизнь у нашего принца после того, как ты избил его до полусмерти.
Толпа зрителей недовольно заворчала, но Фиколмий, кипевший от гнева, не обратил на них ни малейшего внимания. Он поднял руку в браслетах, чтобы призвать воинов, но его остановил новый голос.
– Нет! – Джошуа с трудом поднялся на ноги. – Отпусти их, Деорнот.
Рыцарь изумленно на него уставился.
– Но, ваше высочество…
– Отпусти. – Джошуа помолчал, чтобы отдышаться. – Я буду сражаться в своей собственной войне. Если ты меня любишь, отпусти их. – Джошуа заморгал и стер с глаз кровь.
Деорнот повернулся к Изорну и Санфуголу, которые держали копья возле трех стражей. Они так же озадаченно на него посмотрели.
– Отпустите их, – сказал он наконец. – Принц приказывает нам их отпустить.
Изорн и Санфугол опустили копья, позволив тритингам отойти в сторону. Они тут же отскочили, стараясь оказаться за пределами досягаемости наконечников копий, но тут вспомнили про свою роль охранников и остановились, что-то сердито бормоча. Изорн не обратил на них ни малейшего внимания, рядом с ним Санфугол дрожал, точно раненая птица, Джелой, которая даже не пошевелилась во время переполоха, посмотрела своими желтыми глазами на Джошуа.
– Давай, Утварт, – с трудом выговорил принц, и его улыбка была подобна белой полосе на кровавой маске. – Забудь про них. Мы еще не закончили.
Фиколмий, стоявший рядом с ними с открытым ртом, собрался что-то сказать, но у него не было ни одного шанса.
Утварт прыгнул вперед, стараясь обойти защиту Джошуа. Короткая передышка не вернула принцу силы: он, качаясь, начал отступать перед атакой тритинга, с огромным трудом отбивая его кривой меч. Наконец сильный удар миновал оборону принца, зацепил грудь Джошуа, и во время следующей атаки меч Утварта опустился на локоть принца, выбив Найдел из руки. Джошуа бросился за ним, но, когда его окровавленные пальцы сомкнулись на рукояти, он поскользнулся и растянулся на вытоптанной земле.
Воспользовавшись своим преимуществом, Утварт метнулся вперед, однако Джошуа сумел схватить меч и отбить его оружие вниз, но, когда он неуклюже вставал, Утварт схватил его огромной мускулистой рукой и принялся тащить в сторону острия своего меча. Джошуа поднял колено и правую руку, чтобы удержать противника на расстоянии, затем сумел другой рукой закрыться от Утварта Найделом, но более сильный тритинг медленно потащил свое оружие вверх, вдоль запястья принца, отбросил Найдел, и кривой меч начал приближаться к горлу Джошуа. На лице принца появилась гримаса абсолютного и полного напряжения, на худой руке выступили жилы. Его невероятное усилие на мгновение остановило меч, и мужчины сцепились – грудь к груди.
Чувствуя, что у принца заканчиваются силы, Утварт сжал сильнее своего не такого крупного врага и улыбнулся, подтягивая к себе Джошуа, медленно, словно в ритуальном танце. Несмотря на мучительное напряжение всех мышц, кривой меч продолжал свое неумолимое движение и почти нежно остановился у горла Джошуа.
Толпа перестала вопить. Где-то наверху закричал журавль, а потом над полем повисла тишина.
– Теперь, – радостно заявил тритинг, нарушив наступившую тишину. – Утварт тебя будет убивать.
Джошуа неожиданно перестал сопротивляться и, резко отвернув голову в сторону, бросился вперед, прямо в объятия врага. Кривой меч скользнул по внешней стороне шеи Джошуа, и в это короткое мгновение свободы принц врезал коленом Утварту в пах.
Когда Утварт взревел от удивления и боли, Джошуа зацепился ногой за икру тритинга и толкнул его. Утварт не смог сохранить равновесие и рухнул назад. Джошуа упал вместе с ним, и меч тритинга пролетел мимо его плеча. Когда Утварт ударился о землю и зашипел, Найдел оказался на свободе, а еще через мгновение его острие скользнуло вверх под подбородок тритинга, прошло сквозь челюсть и вонзилось в голову.
Джошуа откатился в сторону, высвободившись из хватки Утварта, и поднялся на ноги, на землю полилась кровь. Он немного постоял на дрожавших ногах, беспомощно опустив ослабевшие руки вдоль тела, затем посмотрел на тело, лежавшее у его ног.
– Ты высокий, – задыхаясь, проговорил он. – Но это ты слишком много болтаешь.
Через мгновение его глаза закатились и он тяжело повалился на грудь поверженного тритинга. Они лежали вместе, их кровь смешивалась, казалось, что на лугах все замерло и наступила оглушительная тишина. А потом снова зазвучали громкие крики.
Часть третья. Сердце бури
Глава 18. Потерянный сад
После долгого пребывания в бездонной бархатной пустоте Саймон наконец вернулся к тусклым границам между беспамятством и бодрствованием. Он пришел в себя в темноте, на краю сна, и понял, что в его сознании вновь звучит голос, как во время кошмарного бегства из аббатства Скоди. Какая-то дверь у него внутри осталась открытой, и теперь ему казалось, что туда может войти кто угодно.
Но этот незваный гость не был насмехавшимся существом из пламени костра, приспешником Короля Бурь. Новый голос так же сильно отличался от наводившей ужас огненной нечисти, как живой от мертвого. Он не издевался и не угрожал – более того, создавалось впечатление, что он говорил не с Саймоном.
То был женский голос, музыкальный, но сильный, словно маяк, сиявший в лишенном света сне Саймона. И, хотя слова показались Саймону печальными, они несли странного рода утешение. Он понимал, что спит и уже через мгновение может вернуться в реальный мир, но невероятный голос настолько его околдовал, что он совсем не хотел просыпаться. Вспомнив мудрое, прекрасное лицо в зеркале Джирики, Саймону отчаянно захотелось остаться на грани пробуждения и слушать, ведь это был тот самый голос, та же женщина. Каким-то образом, когда дверь в сознание Саймона открылась, в него вошла женщина из зеркала. И Саймон бесконечно этому радовался. Он почти не помнил обещаний Красной Руки и даже в убежище сна ощущал холод в своем сердце.
