– Но как получилось, что вы забыли искусство управления этими вещами? – после недолгих раздумий спросил Эолейр. – Как оно могло быть утрачено, даже несмотря на то что вас осталось совсем немного? – Он указал в сторону молчавших дварров, которые сидели внутри каменной чаши. – Вы ведь бессмертные, верно?
Жена Йис-фидри Йис-хадра закинула голову назад и застонала, напугав Мегвин и графа. Шо-венэй и Имаиан, оставшиеся спутники Йис-фидри, присоединились к ней. Их жалобы превратились в зловещую скорбную песню, поднявшуюся к потолку пещеры и эхом разнесшуюся в темноте. Другие дварры повернулись, чтобы посмотреть, и их головы стали раскачиваться, словно поле серо-белых одуванчиков.
Йис-фидри опустил тяжелые веки и подпер подбородок задрожавшими пальцами. Когда стоны прекратились, он поднял взгляд.
– Нет, Дитя Эрна, – медленно заговорил он, – мы не бессмертны. Мы действительно живем намного дольше смертных, если только ваша раса не изменилась в последнее время. Но в отличие от зида’я и хикеда’я – наших прежних хозяев, ситхи и норнов, – не бесконечно, как горы. Нет, Смерть приходит за нами, как и за вашим народом, точно вор и грабитель. – На его лице появился гнев. – Быть может, в жилах наших прежних хозяев текла другая кровь со времен древних легенд о Саде, откуда пришли все Перворожденные; или мы просто принадлежали к тем, кто живет меньше. Либо так, либо существовала какая-то тайна, которую они от нас скрыли, ведь они считали нас лишь рабами или вассалами. – Он повернулся к жене и нежно коснулся ее щеки. – Йис-хадра спрятала лицо у него на плече, и ее длинная шея была изящной, как у лебедя. – Некоторые из нас умерли, другие ушли, и мы утратили Искусство Свидетеля.
Эолейр недоуменно покачал головой.
– Я слушал очень внимательно, Йис-фидри, но по-прежнему понимаю не все твои загадки. Голос, говоривший с вами из камня – ты назвал его бабушкой ситхи, – сказал, что нужно отыскать Великие мечи. Но какое отношение имеет к этому принц Джошуа?
Йис-фидри поднял руку.
– Пойдемте с нами в такое место, где удобнее говорить. Боюсь, ваше присутствие привело в смятение некоторых наших людей. При жизни большинства из нас мы не видели иси-иси’ийе-а судхода’я. – Он встал, и кожа его тонких конечностей заскрипела, словно саранча поднималась по стеблю пшеницы. – Мы продолжим в Зале Узоров. – На лице у него появилось виноватое выражение. – Кроме того, люди Эрна, я устал и проголодался. – Он покачал головой. – Я уже целую вечность не говорил так долго.
Имаи-ан и Шо-венэй остались, быть может, намеревались объяснить своим более робким соплеменникам, что за существа эти смертные. Мегвин видела, как они собрали остальных дварров в группу в центре гигантской чаши, рядом с изменчивым светом Осколка. Всего час назад она изнывала от нетерпения и волнения, но теперь радовалась, что арена исчезает у них за спиной. Удивление сменилось тревогой. Такое сооружение, как Место Свидетеля, должно находиться под открытым небом со звездами, как на аренах Наббана или в огромном театре в Эрчестере, а не прятаться под сводом мертвого черного базальта. Так или иначе, но здесь она не могла рассчитывать на помощь для Эрнистира.
Йис-фидри и Йис-хадра вели их через пустынные переулки Мезуту’а, их хрустальные прутья испускали слабый мерцавший свет, и они походили на едва различимые болотные призраки, блуждающие в сопровождении гулкого эха по узким улицам и широким площадям, по изящным мостам над неглубокими руслами пересохших рек.
Лампы, которые Мегвин и Эолейр принесли с собой в подземный город, уже погасли, и мягкое розовое сияние жезлов дварров стало единственным источником света. Черты Мезуту’а теперь казались не такими резкими, как в свете ламп, словно их смягчили дождь и ветер. Но Мегвин понимала, что в глубинах земли погода не могла причинить вред древним стенам.
Мегвин обнаружила, что ее мысли отклоняются в сторону, и, хотя перед ней открывались удивительные виды древнего города, она все время возвращалась к своим несбывшимся надеждам. Ситхи здесь не было. На самом деле, если оставшиеся Мирные призывали на помощь такое уменьшающееся племя, как дварры, они, скорее всего, находились в еще более тяжелом положении, чем народ Мегвин.
Здесь умерла ее последняя надежда на помощь – во всяком случае, земного характера. Она не найдет тут спасения для своего народа, если только сама не придумает какой-то способ. Но зачем боги послали ей такие сны, а потом разбили вдребезги все мечты? Неужели Бриниох, Мирча, Ринн и все остальные действительно отвернулись от эрнистирийцев? Многие ее люди, спрятавшиеся в пещере, считали, что сражаться с армией захватчика Скали слишком опасно – словно воля богов направлена против племени Ллута и противостояние врагу навлечет на них гнев обитателей небес. Было ли это уроком – ее сны об исчезнувших ситхи и реальность встречи с напуганным народом Йис-фидри? Неужели боги привели ее сюда только для того, чтобы показать, что Эрнистир также очень скоро ослабеет и исчезнет, как гордые ситхи и великолепные мастера дварры, павшие так низко?
Мегвин расправила плечи. Она не должна позволять малодушным мыслям себя напугать. Она – дочь Ллута… королевская дочь. Она что-нибудь придумает. Ошибка состояла в том, что она рассчитывала на склонных к ошибкам детей земли или ситхи. Боги еще пошлют за ней. Они будут – они должны — дать ей какой-то знак, показать план, даже в момент самого глубокого отчаяния.
Ее вздох привлек любопытный взгляд Эолейра.
– Миледи? Вам нехорошо?
Она отмахнулась от его вопроса.
– Когда-то весь город был ярко освещен, – неожиданно сказал Йис-фидри, взмахнув длинной рукой. – Сердце горы искрилось и сияло.
– Кто здесь жил, Йис-фидри? – спросил граф.
– Мы, тинукеда’я. Но большая часть нашего народа давно ушла. Осталось совсем немного, кое-кто жил в Хикехикайо, в северных горах, городе, который меньше этого. – Его лицо стало грустным. – Пока их не заставили уйти.
– Заставили? – удивился Эолейр. – Кто?
Йис-фидри, поглаживая подбородок длинными пальцами, покачал головой.
– Так говорить большая ошибка. Неправильно переносить наше зло на невинных Детей Эрна. Не бойтесь. Наш народ бежал, оставив его далеко за спиной.
Его жена Йис-хадра что-то ему сказала на своем языке.
– Да, это верно, – огорченно сказал Йис-фидри и заморгал огромными глазами. – Наш народ давно покинул те горы. Мы надеемся, что наши бывшие хозяева также оставили то зло далеко позади.
Эолейр посмотрел на Мегвин, и ей показалось, что он хотел придать своему взгляду какое-то значение. Большая часть разговора проходила мимо нее, она погрузилась в более серьезные проблемы своего лишившегося дома народа. Мегвин печально улыбнулась, давая понять графу Над-Муллаха, что его стремление выяснить столь мелкие детали не прошло незамеченным, и вновь погрузилась в свои размышления.
Граф Эолейр перевел встревоженный взгляд с дочери Ллута на дварров.
– Вы можете рассказать мне о том зле? – спросил он.
