Эолейр удивился.
– Отправиться к Джошуа? Что вы сказали, миледи? Мы понятия не имеем, где он, и нам даже неизвестно, жив ли. Вы предлагаете мне бросить наш народ в тот момент, когда он во мне нуждается, чтобы отправиться исполнять безнадежную и глупую миссию?
– Вы сами говорили, что до вас доходили слухи, будто он жив, – холодно ответила Мегвин. – Совсем недавно вы меня убеждали, что он мог спастись. И разве мы уверены в том, что он мертв?
По выражению его лица она не могла понять, что он думает, сделала вдох и продолжала убеждать графа.
– В любом случае, граф Эолейр, вы не желаете видеть важность того, что эти люди нам рассказали. Карты туннелей важны, да, несомненно, – но мы можем отправить Джошуа карты крепости Элиаса, а знание тайных ходов приведет к концу Верховного короля. – Мегвин слышала свои слова, и ей вдруг показалось, что это действительно хороший план. – Вам прекрасно известно, что Скали не отдаст наших земель, пока Элиас правит в Хейхолте.
Эолейр покачал головой.
– Слишком много вопросов, миледи, слишком много вопросов. Несомненно, в том, что вы говорите, есть разумное начало, и над вашими словами следует подумать. К тому же у нас уйдет несколько дней на копирование всех карт. Несомненно, будет лучше, если мы все тщательно взвесим, а также поговорим с Краобаном и другими рыцарями.
Мегвин хотела довести дело до конца, пока Эолейр колебался. Она боялась, что граф придумает другое решение, и она вновь не будет знать, как поступить дальше. Рядом с ним ее сердце становилось тяжелым, как камень. Ей было необходимо, чтобы он ушел, – и это стало ее страстным желанием. Она хотела избавиться от боли и смущения. И как только ему удавалось затуманивать ее разум?
Она холодно на него посмотрела.
– Мне не нравятся ваши возражения, граф. На самом деле, вы не делаете ничего особо полезного, раз у вас есть время таскаться за мной по подземным норам. Так что будет разумно, если вы возьмете на себя миссию, которая может помочь нам выбраться из тяжелого положения. – Мегвин насмешливо улыбнулась.
Она ужасно гордилась собой, ведь ей удалось скрыть свои чувства, но собственная жесткость наполнила ее ужасом.
«Во что я превращаюсь? – подумала она, внимательно наблюдая за реакцией Эолейра. – Быть может, таково искусство управления государством? – На мгновение ее охватила паника. – Или я веду себя как дура? Нет, ему лучше уйти – но, если именно так короли и королевы добиваются исполнения своих желаний, клянусь стадами Багбы, это ужасно!»
Однако вслух она лишь добавила:
– К тому же, граф, вы дали клятву верности дому моего отца – вдруг вы забыли. И, если вы намерены отказаться исполнить первое же требование дочери Ллута, я не могу вам помешать – и пусть вас судят боги. – Эолейр собрался ей ответить, но она подняла руку, чтобы его остановить, – рука была очень грязной, и Мегвин не могла не обратить на это внимания. – Я не стану с вами спорить, граф Эолейр. Делайте то, что я сказала. Или не делайте. У меня все.
Эолейр прищурился, как если бы впервые ее увидел по-настоящему, и ему это совсем не понравилось. Презрительное выражение его лица невозможно тяжелым камнем легло Мегвин на сердце, но обратной дороги не было.
Граф заговорил после долгой паузы.
– Хорошо, миледи, – спокойно сказал он. – Я выполню ваш приказ, хотя мне непонятно, откуда взялась ваша фантазия – фантазия! Мне она кажется настоящим безумием! Если бы вы спросили моего совета и обращались со мной как со старым другом семьи, а не вассалом, я бы охотно обдумал ваше желание. Но вам требуется мое повиновение, что ж, в таком случае, не ждите от меня большего. Вы хотите вести себя как королева, но я вижу лишь вздорного ребенка.
– Замолчите, – хрипло сказала она.
Дварры с любопытством смотрели на Эолейра и Мегвин, как будто они представляли оригинальную, но непостижимую пантомиму. Свет в Зале Узоров на мгновение потускнел, и тени стали чудовищно огромными, теряясь в лабиринте каменных стен. Однако через мгновение бледное сияние вспыхнуло снова, осветив даже темные углы, но одна из теней заняла место в сердце Мегвин, и она знала, что ее уже не удастся легко прогнать.
* * *
Команда «Облака Эдне» обращалась с Мириамель и Кадрахом не слишком мягко, когда вели их из трюма, но особой жестокости никто проявлять не стал. Матросов позабавили столь необычные зайцы. Когда пленники появились под светлеющим небом, команда принялась насмехаться над монахом, взявшим в спутницы молодую девушку, и рассуждать о добродетели молодых женщин, которые так себя ведут.
Мириамель отвечала им дерзкими взглядами, их грубые манеры не вызвали у нее страха. Несмотря на хорошо известный обычай среди матросов носить бороды, команда «Облака» была слишком молодой, чтобы их отрастить, и она не сомневалась, что за последний год видела больше, чем эти юноши за всю свою жизнь.
Тем не менее не вызывало сомнений, что «Облако Эдне» был не обычным торговым судном, медленно ползущим вдоль берега, а настоящим океанским кораблем. Родившаяся на берегу реки, в омываемом морем Мермунде, Мириамель могла оценить качество корабля по упругости палубы у себя под ногами, или по тому, как потрескивали белые паруса под свежим рассветным ветром.
Еще часом раньше Мириамель испытывала отчаяние. Теперь же обнаружила, что дышит полной грудью, и настроение у нее заметно улучшилось. Даже возможные побои капитана ее не особенно пугали. Она была жива и оказалась в открытом море. Солнце вставало в утреннем небе, словно маяк вернувшейся надежды.
Одного взгляда на развевавшийся на грот-мачте флаг хватило, чтобы подтвердить правоту Кадраха: его украшал коричнево-желтый с черным морской ястреб Превана. Как жаль, что она не успела поговорить с Диниваном, узнать последние новости придворной жизни Наббана, и о том, каково положение дома Преван и остальных…
Мириамель собралась прошептать Кадраху о необходимости соблюдения тайны, но неожиданно оказалась перед деревянной лестницей рядом с матросом, от которого даже на морском ветру сильно пахло соленой свининой.
Мужчина на шканцах повернулся, чтобы на нее посмотреть, и Мириамель удивленно втянула в себя воздух. Нет, она не узнала его лица, а он не узнал ее. Однако он был очень, очень красив – черные штаны, куртка и сапоги с золотым шитьем, наброшенный на плечи золотой плащ с капюшоном развевается на ветру вместе с золотыми волосами – этот аристократ казался богом солнца из древних легенд.
– Встаньте на колени, деревенщины, – прошипел один из матросов.
Кадрах немедленно подчинился. Мириамель в замешательстве последовала его примеру с некоторой задержкой. Она не могла отвести взгляда от лица золотого мужчины.
– Вот они, господин, – сказал матрос. – Те, кого нашла ниски. Как видите, одна из них девушка.
– Да, я вижу, – сухо сказал мужчина. – Вы двое продолжайте стоять на коленях, – обратился он к Мириамель и Кадраху. – А вы, парни, можете идти. Нам нужно поставить дополнительные паруса, чтобы успеть до вечера в Гренамман.
